— Ты так любишь его? — спросил император, скептически подняв брови. Между тем актриса из свиты Отона поднялась с места и заявила сиявшему улыбкой Квинту Нумерию, что последнюю часть его превосходного трактата она прочитает сама.

— Муж мне абсолютно безразличен, — честно призналась Марцелла. — Просто я больше не хочу жить в доме вместе с моей золовкой. Если хочешь, можешь сделать Луция Императорским разгребателем навоза в твоих конюшнях, лишь бы он поскорее обзавелся собственным домом и перевез меня туда до того, как я убью жену собственного брата. В противном случае я за себя не отвечаю.

Отон снова рассмеялся, чем привлек к себе любопытные взгляды своей свиты, подобострастно следившей за малейшей его прихотью.

— Существуют менее сложные способы избавиться от надоедливой золовки. Не говоря уже о зануде муже.

Марцелла удивленно посмотрел на Отона. Император небрежно откинулся на спинку стула, почти касаясь своей собеседницы рукой.

— Например? Какие?

— Я мог бы запросто найти тебе нового мужа.

— При условии, что у моего мужа будет собственный дом, он будет меня вполне устраивать.

Луций по крайней мере не мешал ей жить так, как ей хотелось. Уж лучше такой муж, чем тот, который заставляет жену быть хранительницей домашнего очага и неутомимой хозяйкой дома.

— Или проще убедить твоего мужа в том, что он должен делиться? — Отон протянул руку и кончиком пальца коснулся щеки Марцеллы, а затем шеи. — Нерон высоко отзывался о тебе, и чтобы ни говорили о нем, у него был безупречный вкус. Когда-то он любил мою жену, и весь Рим знал, что все это наверняка плохо кончится. Но я не могу упрекать его за то, что он считал ее красивой. Ты тоже красива, моя дорогая, Признаюсь честно, я восхищен также твоим умом, но твоя грудь способна поднять на бунт целые легионы.

Марцелла улыбнулась, однако поспешила отстраниться.

— Мне уже довелось бывать прихотью императора, цезарь. Не могу сказать, что эта роль пришлась мне по душе.

Чтения закончились, и Нумерий, красный от волнения, улыбался, стоя в окружении почитателей. Впрочем, те явно не слушали его, поскольку были уже изрядно пьяны.

— Не суди по пурпурному плащу, моя дорогая, — сказал Отон и провел двумя пальцами по запястью Марцеллы, к явной ярости юного Домициана, сидевшего сзади. Это не ускользнуло от ее внимания. — Суди по тому, кто в него одет.

— Одного раза мне было достаточно.

— Возможно, я когда-нибудь изменю твое мнение. — С этими словами император убрал руку от ее запястья и, встав, благожелательно кивнул ей. — Мне было приятно поговорить с тобой, высокородная Марцелла.

— Неужели именно за этим ты и пришел сюда, цезарь? Почему-то я сомневаюсь, что ты получил удовольствие от этих чтений.

— Я нахожу удовольствием во всем, что привлекает меня.

— Жаль, что ты нашел его именно здесь, — подхватила Марцелла беспечный тон императора. — Ты похвалил этот скучный трактат, и теперь он явно будет иметь большой успех. В Риме же и без того хватает плохой литературы.

— Корнелия, тебе нужно пообедать, — донесся через дверь оскорбленный голос Туллии.

— Я не голодна, — ответила Корнелия, плотнее закутываясь в шаль.

— Сегодня к нам в гости придет Лоллия с мужем…

— Я отказываюсь разговаривать с этим человеком. И никогда не стану разговаривать с Лоллией.

— Сальвий Титиан — брат императора! С твоей стороны великая глупость сторониться его теперь, когда наша семья…

Корнелия выскользнула из кокона шалей и подушек, схватила со столика медную чашу и швырнула ее в дверь.