Как только были закончены утомительные процедуры оформления, персонал больницы известил нас с Каримом о том, что, лечащий доктор Махи свяжется с нами завтра утром после предварительной консультации и осмотра ребенка. Одна из молодых медсестер оказалась особенно любезной. Она взяла меня за руку и прошептала, что моя дочь оказалась на попечении одного из самых уважаемых в городе докторов и что он обладает многолетним опытом работы с арабскими женщинами и их уникальными социальными и психическими проблемами.

В этот момент я позавидовала британцам. В моей стране безумие ребенка было бы позором, который не позволил бы моим соотечественникам проявить чувства сострадания, сделав их немыми и глухими к моей боли.

Обеспокоенные тем, что оставляем наше дитя на милость незнакомых людей, хотя бы и опытных, мы нехотя шли к ожидавшей нас машине, которая должна была доставить нас в наши апартаменты в городе.

Поднятая с постелей временная обслуга нашего лондонского дома явно не ждала нас. Карим был раздосадован, но я успокоила его, сказав, что наш личный комфорт в глазах Сары был делом второстепенной важности. Мы не могли ставить ей в вину то, что она заранее не позвонила нашим слугам и не предупредила о нашем приезде.

Из-за иракского вторжения в Кувейт и недавней войны в Персидском заливе мы почти год не были в Лондоне, одном из наших любимейших мест в западном мире. За время нашего отсутствия трое наших слуг стали беспечными и ленивыми. Независимо от того, находились мы в Лондоне или нет, они имели строгое предписание вести дом так, словно мы в нем жили.

Но, находясь в подавленном состояния из-за Махи, мы не жаловались. Карим и я, велев приготовить для нас крепкий кофе, сели в гостиной на покрытой простынями мебели. Слуги двигались взад и вперед по дому так быстро, как только могли двигаться люди, поднятые с постелей в три часа ночи.

Я вдруг начала приносить им извинения за то, что мы потревожили их сои, но Карим оборвал меня:

– Султана! Никогда не извиняйся перед теми, кому мы платим. Ты погубишь их старательность и способность к труду!

Я почувствовала раздражение и уже намеревалась возразить ему, сказав, что мы, саудовцы, могли бы только выиграть, проявляя больше заботы о наших слугах. Но вместо этого я сменила тему и снова заговорила о нашей дочери.

Про себя я подумала, что, должно быть, и сама схожу с ума. Дважды за этот день я предпочла избежать спора со своим мужем.

После того, как была приготовлена наша постель, мы легли, но заснуть нам так и не удалось.

Никогда еще ночь не казалась мне такой длинной.

***

Британский психиатр оказался маленьким человечком со странной внешностью, голова которого казалась слишком крупной для его, небольшого тела. У него были густые брови, а нос слегка повернут в сторону. С удивлением рассматривала я торчащие из его ушей и носа пучки белых волос. В то время как его внешность несколько озадачивала, манера себя вести располагала. По его небольшим голубым пронизывающим глазам я поняла, что он с большой серьезностью относится к проблемам своих пациентов. Моя дочь попала в хорошие руки. Мы с Каримом вскоре увидели, что имеем дело с человеком, который говорит то, что думает. Не придавая значения нашему богатству или тому факту, что мой муж является принцем из королевской семьи Саудовской Аравии, он с бесстрашной честностью говорил о системе нашего государства, которая совершенно стреноживает волю наших женщин.

Хорошо информированный о традициях и обычаях стран арабского востока, он сказал нам: – Ребенком я восхищался исследователями Востока, такими как Филби, Тессиджер, Бертон, Доути, Томас и, конечно же, Лоуренс. Я зачитывался их приключениями и, преисполненный решимости увидеть то, о чем читал, убедил родителей отправить меня в Египет. Это была не Аравия, но какое-никакое начало. К моему несчастью, я прибыл как раз в тот момент, когда начался Суэцкий кризис. Но я был заворожен.