Сегодня Элен несколько часов провела за письменным столом Уго, разбирая карточки пациентов. Расправив затекшие плечи, она вышла в коридор, чтобы повесить жакет, потом заглянула в гостиную. Темную старомодную мебель, доставшуюся Клодетте в наследство, Флоранс покрасила в пастельные оттенки синего, зеленого и кремового цветов, включая и французский книжный шкаф XIX века. Здесь же стояло элегантное бюро, которое их мать очень любила. Прежнюю обивку на маленькой repose pied Флоранс сменила на новую, с цветочным орнаментом. Потолочные балки младшая сестра выкрасила в красно коричневый цвет. Поначалу Элен противилась этой идее, но затем согласилась, что это добавило им шарма. Гостиная была пуста, а потому Элен снова вышла в прихожую, мельком взглянув на себя в зеркало. Ну и вид у нее! Она хотела пригладить волосы, но в этот момент услышала шепот, доносящийся сверху.
Насторожившись, она взбежала по винтовой лестнице на второй этаж и увидела, что чердачный люк открыт, а Флоранс пытается заслонить собой кого то, скрючившегося на полу возле ее ног. Чердачная лестница была наполовину опущена.
– Это что за чертовщина? – спросила Элен.
– Лестницу заклинило, – ответила младшая сестра, словно это было главной причиной случившегося.
Кого она решила обмануть?
Элен возмущенно посмотрела на Флоранс:
– Кто у нас на чердаке? Что он там делает?
– Понимаешь… – Флоранс вызывающе надула щеки. – Я нашла его, когда он пытался спрятаться в нашем сарае, и хотела отвести на чердак.
Человек, которого Флоранс загораживала собой, поднялся, и Элен увидела тощего парня в немецкой солдатской форме, от силы лет семнадцати. Он весь дрожал, голубые глаза были полны ужаса. Щеки покрывали прилипшие комья грязи, короткие светлые волосы стояли торчком.
– Боже милостивый! Никак к нам немецкий солдат пожаловал? – косясь на парня, спросила Элен. – Он вооружен?
– Я проверяла. Нет у него оружия. Его зовут Томас. Он почти не говорит ни по французски, ни по английски. По моему, он в шоке.
– Не верится мне что то, – заявила Элен, складывая руки на животе.
– Мы должны ему помочь.
– Флоранс, не будь идиоткой! Мы не можем оставить его у себя.
– Мы должны это сделать, иначе его расстреляют. Он сбежал из Тулузы.
На лестнице послышались шаги. Обернувшись, Элен увидела поднимавшуюся Элизу. Утром Элиза заплела свои густые каштановые волосы в косу, которую уложила на затылке, но сейчас вокруг лица торчали выбившиеся пряди. При виде незнакомца ее глаза округлились.
– Какого черта немецкий солдат ошивается в нашем доме?! – зашипела Элиза.
Дрожащий парень мгновенно поднял руки, показывая, что сдается. Элен увидела, как у него между ног расплывается мокрое пятно.
«Ну и ну», – подумала она.
– Он сбежал, – пробормотала Флоранс, загораживая парня собой.
– Ты хочешь сказать, он дезертир.
Элиза оттолкнула сестру, чтобы получше рассмотреть незваного гостя.
– Я не хотела называть его этим словом, – выпятила нижнюю губу Флоранс. – Оно плохо звучит.
– Плохо звучит. Дело не только в звучании. Это плохо со всех сторон. И для него, и для нас, – ответила Элиза. – Самое время отдать его маки.
– Нет, – вмешалась Элен, пытаясь говорить со спокойной уверенностью, хотя ее ощущения были далеки от этого. – Мы просто должны сообщить властям.
– Нет! – повернувшись к ней, заявили сестры. – Только через мой труп!
– Только не военной полиции, – мотая головой, добавила Флоранс.
Элен раздраженно вздохнула. Неужели у них всегда так будет? Когда мать впервые предложила дочерям пожить самостоятельно, Элен была в восторге. |