Изменить размер шрифта - +

   Я кивнула в сторону покойницы.
   – Посмотри на нее, Аркадий. Приглядись! Разве так выглядят покойники через сутки после смерти? Жужанна еще похорошела. Она даже подросла, а ее спина стала совсем прямой. А теперь посмотри на ее ноги!
   Аркадий нехотя взглянул на очертания стройных, совершенной формы ног сестры, проступавших под платьем.
   – Усохшей ноги нет и в помине, – продолжала я. – Но в чем причина всех этих чудес?
   Он схватился за лоб.
   – Безумие! Вот причина! Безумие заставило меня несколько раз видеть Стефана, а потом и волков, проявивших ко мне непонятное милосердие. Безумие убеждало меня, будто дядя с каждым днем становится моложе. Ужаснее всего, что я заразил этим безумием и тебя, Мери, самого дорогого и любимого человека...
   Его голос дрогнул.
   – Мне невыносимо видеть, что ты по моей вине тоже стала безумной.
   Боже, в какие ловушки загонял себя мой муж, не желая признать страшную правду! Горе горем, но подыгрывать ему я не собиралась. Ласково, но твердо я сказала мужу:
   – Аркадий, я нахожусь в здравом уме. Я по-прежнему все та же Мери, которую ты знал. И я говорю тебе: ты вовсе не безумен. То, что ты видел, совершенно реально. Нынешняя красота Жужанны объясняется единственной причиной: твоя сестра стала стригоицей, одной из неумерших. – Я перевела дух и продолжала: – А вспомни, как выглядел Влад, когда он вчера явился в ее спальню. Седина в его волосах почти исчезла. Он помолодел лет на тридцать. Как ты это объяснишь?
   Взгляд Аркадия упал на золотой нательный крестик, который я по небрежности не убрала под платье, когда шла сюда. Глаза мужа превратились в щелочки. Посмотрев на меня, он в ужасе прошептал:
   – Боже, ты никак поддалась крестьянским суевериям? Ты стала такой же жертвой диких заблуждений, как и эти темные, невежественные люди? Теперь мне понятно, зачем ты пришла! Ты хотела под благовидным предлогом выманить меня отсюда: дескать, ты устал, пора спать. А сама только и думала, как бы помочь им надругаться над телом моей дорогой сестры! С меня достаточно того, что они надругались над телом отца!
   Его лицо перекосилось, Аркадий смотрел на меня, как на предательницу. Пальцами левой руки я так крепко сжала распятие, что оно больно впилось мне в ладонь. Я была готова кричать от ужаса. Неужели мой муж настолько подвластен воле вампира, что навсегда потерян для меня? Неужели кровь, текущая в его жилах и жилах нашего ребенка, окончательно и бесповоротно привязала нас к этому чудовищу?
   Я подумала о кровных узах, которые невозможно оборвать. Неужели мой ребенок обречен повторить судьбу своих несчастных предков?
   Я молча воззвала к святому Георгию, умоляя его взмахнуть огненным мечом и навсегда перерубить эти проклятые кровные узы.
   Мое отчаяние странным образом подействовало на Аркадия. Он издал какой-то клокочущий звук. Его гнев мгновенно рассеялся. Мужа шатало. Тихим, полным отчаяния голосом, он спросил:
   – Тебе хоть понятно, на что ты намекаешь, называя все эти суеверия правдивыми?
   Его голос упал до шепота.
   – Мери, моя бедная Мери, мое единственное, бесценное сокровище... Я втянул в это зло и тебя. Я привез тебя и нашего малыша в змеиное гнездо. Да, все это правда. Дядя – безумец и убийца, мой отец был его сообщником, а теперь настал и мой черед разделить участь отца...
   Аркадий спрятал лицо в ладонях. Наверное, перед его мысленным взором разворачивалась вереница обескровленных жертв ненасытного вампира.
   – Мой ребенок, – шептал он. – Мой бедный малютка!
   Его терзания были настолько велики, что передались и мне.
Быстрый переход