И не хотели, но все улыбнулись, сбросив копившееся напряжение. София укоризненно посмотрела на отца, как на расшалившегося малыша и пошла в комнату вслед за матерью.
Смех смехом, но Александра Сергеевича, — еврея, поцарапал вдруг открывшийся факт происхождения жены. Неприятная мысль, тенью скользнула и оставила свой шлейф надолго: «Да, гены, гены! Пальцем не сотрёшь».
Вволю наплакавшись, Мария вышла из своей комнаты с подпухшими веками и тенями под глазами. Александр Сергеевич поднялся навстречу, обнял жену:
— Не грусти, Машенька! Какая теперь разница, в любви ли, в ненависти тебя зачали, главное, что всё — таки, ты родилась и живёшь! Жизнь хоть и без упаковки с бантом, но всё равно огромный подарок! Подумай, тебя вообще не было бы, если бы не дерзкий Пауль! Вот оказывается в кого ты такая смелая и сильная! А мы понять не могли, — Ольга Сидоровна была тихий ангел, тот, кого мы считали отцом, вообще, как отшельник жил, молчун и тихушник, просидел в своей будке наедине с кучей обуви.
— Давай-ка дочка, — обратился к Софии, — расскажи, про родственничков мамы, как тебя встретили и вообще всё выкладывай, нам не терпится узнать.
— Тогда папа, неси сюда свой ноутбук, я вам сначала переписку нашу с Евой покажу, — первые наши письма. И фотографии, конечно. Это уже история и скажу откровенно, интересная.
— Отлично! Я считаю, это хорошая новость, Мария! — просмотрев все письма и снимки, выслушав дочь, сделал вывод Александр Сергеевич. У нас давно всё идёт хорошо, но кое-что мимо. А теперь у тебя есть старшая сестра, разбирающаяся и ценящая искусство! Это же, отличный подарок для тебя, Маша. Мы пригласим её в гости, покажем Крым, провезём по южному берегу, выйдем на яхте в море, накормим, напоим, а на десерт — твои картины. Затем она пригласит в гости тебя. И наверняка не откажется помочь организовать твою выставку в Берлине. Ваня Кривошеин делал выставку в Париже, а ты не слабее его. Почему твои мечты должны сбываться у других? Как думаешь? И потом мы сказочно разбогатеем, набьём наши карманы евриками, станем, наконец, капиталистами.
— Да, не плохая мысль, — согласилась Мария. Я тоже об этом сразу подумала. Действительно, почему нет? Я же не претендую на наследство так называемого отца, которое он оставил Еве, а хочу получить адекватную цену за свой труд, своё мастерство. Идея сделать выставку в Берлине мне нравится! Пусть не скоро, через два-три года, я подготовлюсь, язык подучу, Соня поможет. Ладно, Паулевна так Паулевна, — подвела черту Мария. Она уже была там, в Берлине, на своей персональной выставке, глаза лучились радостью, морщинки разгладились, на щеках появился румянец. Нежданно — негаданно перед ней замаячили новые возможности и это давало второе дыхание и желание жить и творить с удвоенной энергией.
— А мы тебя не Паулевна, мы на русский лад называть тебя будем, — Павловна! — заявил муж. Видишь, дорогая, нет худа без добра. И печаль и радость нам жизнь даёт в одном флаконе! И тёмное и светлое. Главное, не зацикливаться на своём тёмном. Принять его, как родную часть своего и снова стремиться к светлой своей части.
Уже через несколько дней Мария сидела рядышком с дочерью и была представлена по скайпу Еве. София переводила, сёстры, обретшие друг друга в конце жизни, волнуясь, внимательно слушали её. Мария шепнула дочери: «Ощущаю себя на международной конференции». Фрау Ева была приветлива и мила, благосклонно приняла приглашение в Крым, но перед своим летним визитом пригласила сестру в Берлин.
Первую, ознакомительную поездку Марии в Германию, семейный совет решил не откладывать в долгий ящик. Сошлись на том, что апрель, самое приятное время для путешествий. Во-первых, ещё не жарко и не много туристов, а главное, в Берлине в это время проходит Фрулингсфест — весёлый праздник весны с его карнавалами, выставками, фейерверками. |