Только поэтому.

Осознание собственной слабости взбесила юнцов, их атаки становились все более и более жесткими, но обер-воевода прекрасно знал, чем может закончиться игровое сражение, и принял меры, чтобы вовремя его остановить.

— Убит! — резко сообщил он, на долю мгновения задержав клинок у горла первого соперника.

Тот побледнел от бешенства, но вовремя вспомнил о правилах и вышел из боя.

— Убит! Убит!

Второй и третий не постеснялись выругаться, но тоже подчинились.

А вот с последним вышла заминка.

Сообразив, что он вот-вот последует за товарищами, четвертый юнец сделал вид, что не услышал возгласа обер-воеводы, и ринулся в отчаянную атаку, намереваясь уколоть инструктора хотя бы поперек правил, но тот был слишком опытен для горячего пацана, ловким движением сменил позицию, пропустив ратника под свободную руку, перехватил его и подножкой отправил на землю.

— Убит!

— Чем?

— Вот этим! — Парень не сразу разглядел острие меча у своей шеи, а когда заметил, умолк и отвернулся. — Занятие окончено.

Юноши поблагодарили инструктора за тренировку и гурьбой отправились в раздевалку, а сам обер-воевода быстрым шагом подошел к знатной даме, что появилась в фехтовальном зале минут десять назад.

— Баронесса Властелина. — Люд отвесил фате глубокий поклон. — Рад вас видеть.

Женщина ограничилась легким кивком.

Все знали, что в домене Люблино решения принимала не жрица — ее больше интересовали интриги Великого Дома, и не барон, которого за глаза называли Тряпкой, а его супруга — железная фата Властелина. Именно ее благосклонности искали карьеристы, именно к ней приходили с самыми разными вопросами люды. И именно она стояла сейчас перед обер-воеводой.

— Ты неплохо сражался.

— Спасибо, госпожа.

— Но воин должен уметь думать.

— Да, госпожа. — Еще он знал, что фата терпеть не может болтунов, поэтому ограничивался почтительными, но короткими ответами.

— Барон говорил мне, что ты не по годам хорош в военной тактике.

— Барон необычайно добр ко мне.

— Возможно. — Властелина улыбнулась, и обер-воевода мысленно передохнул, постаравшись, чтобы на его лице не отразились бушующие внутри чувства. Он знал, что фата не любит чересчур эмоциональных мужчин. — Проводи меня.

— С удовольствием.

Обер-воевода предложил даме руку, и они медленно покинули фехтовальный зал.

— Не скрою, я слежу за твоими успехами и знаю, что ты пользуешься популярностью в дружине, — с неожиданной мягкостью прожурчала Властелина. — Тебя любят.

— Я бы не стал использовать столь сильное выражение, — пробормотал сбитый с толку люд.

— А ты любишь мою дочь, — неожиданно продолжила фата.

— Э… — Обер-воевода остановился и глубоко вздохнул. — Знаете?

— А что в этом такого?

— Поверьте, я никогда не позволял себе…

— Я не сомневаюсь в твоей честности, милый, — улыбнулась Властелина.