— Понимаю, — развеселился профессор. — Шпиономания.

— Вернемся лучше к нашим делам. У вас есть проблемы?

Джонс хмыкнул:

— У меня только одна проблема — как сказать вам то, ради чего я, собственно, позвонил.

— О, простите, — спохватился мистер Питерс. — Я вас, кажется, перебил?

— Ничего, я привык. Я хотел торжественно сообщить, что принимаю предложение съездить в Непал за ваш счет. Но, по-моему, вам мое согласие и не требуется, Билл.

— Вы согласны? — искренне обрадовался Уильям Питерс. Он на секунду оторвался от разговора, чтобы объявить куда-то в сторону: «Мальчики, он согласился!», затем смущенно сказал. — Я все время боялся, мистер Джонс, что вы откажетесь, это была бы, знаете, такая проблема…

7. ВРАГ НЕ ДРЕМЛЕТ

В нашем хрупком мире все имеет конец. Завершался и этот день. Информационные агентства лихорадило от последней новости — нацистский путч в так называемой Судетской области Чехословакии, правительственные войска жестоко подавляют мятеж. Все имеет свой конец — завершалось и мирное время в Европе, очередной шаг к войне был сделан. Мирная жизнь вообще крайне недолговечна, кому как не профессору археологии это знать? Сегодня ты в Чикаго, в университетском кампусе, неторопливо плывешь, увлекаемый плавным течением скучных американских будней, а завтра?..

Профессор археологии собирался в поездку. Полусобранная дорожная сумка стояла на полу в центре помещения, постепенно наполняясь необходимыми предметами. Скальпель. Измерительная лента длиной в тридцать футов. Противопылевая повязка, попросту именуемая «намордником». Охотничий нож производства Швеции — добротная вещь, со стоком, с пилой; затем веревка — прекрасный корд из манильской пеньки; затем армейская лопатка, москитная сетка, электрический фонарь с питанием от маленького ручного динамо… Что еще? Вместо компаса — буссоль, дающий точность до сотой градуса, настоящая драгоценность… Широкая кисть типа «флеши», предназначенная для расчистки находок от песка… Папка с листами размеченной бумаги…

После недолгого размышления профессор вытащил обратно кисть вместе с папкой. Это не понадобится, с некоторым сожалением подумал он, и не просто с сожалением, а со странным болезненным чувством, отдаленно напоминающим стыд. В который раз, в которую поездку он не берет привычнейшие атрибуты любого нормального археолога. Устройство лагеря, нанесение реперов, чтение профилей, расчистка стоянок, — нет, не для него. Профессор Джонс не был нормальным археологом, так уж складывалась его горькая походная жизнь. Зато, вот чего никак нельзя оставить дома…

Он улыбнулся и посмотрел на стену. Там висел «Пацифист», разложенный на нескольких гвоздиках — потрепанный, видавший виды. Нет, не портрет Махатма Ганди, хоть и очень похоже по силе воздействия на умы людей — особенно в условиях, приближенных к боевым. А в других условиях профессору Джонсу почти и не приходилось работать, так уж складывалась его горькая научная карьера. «Пацифист» — это старый добрый кнут, каким ковбои из фильмов наказывали грубых индейцев, а пастухи из жизни гоняли разнообразный скот. Двенадцать футов плетеных волокон, ручная работа. Пятнадцатилетний Индиана выменял его еще в Старфорде у одного приезжего господина, а взамен дал какую-то никчемную деревянную фигурку, вытащенную из стола отца. Отец тогда, помнится, повел себя не вполне достойно, узнав о сделке своего отпрыска.