— Съ генеральшей дурно, сказалъ онъ, посылая въ кабинетъ горничную, а самъ схватился за голову и началъ ходить большими шагами по комнатѣ, смежной съ кабинетомъ. Вода, одеколонъ, нашатырный спиртъ, гофманскія капли — все было пущено въ ходъ. Вскорѣ изъ кабинета вышла горничная и сказала, что барыня проситъ послать за докторомъ.

— Степанъ! Поѣзжай за докторомъ! крикнулъ Человѣковъ лакею.

— За докторомъ Стукачевымъ? спросилъ тотъ.

— Нѣтъ, поѣзжай за барынинымъ докторомъ.

Барыню перевели въ будуаръ. Она стонала и охала. Явился докторъ. Это былъ среднихъ лѣтъ блондинъ съ холенными длинными бакенбардами, съ голубыми глазами. Одѣтъ онъ былъ во фракъ и свѣжія перчатки, въ рукахъ держалъ роскошную соболью шапку. Его встрѣтилъ самъ Человѣковъ.

— Что? Опять нервы? спросилъ докторъ.

— Охъ, нервы! Начали говорить о пустякахъ, и вдругъ…

— Надо лѣчиться, надо серьезно лѣчиться. Этимъ шутить нельзя.

Лицо доктора сдѣлалось глубокомысленно.

— Можно войти? спросилъ онъ, подходя къ дверямъ будуара.

— Entrez! послышался слабый женскій голосъ.

Докторъ вошелъ въ будуаръ. На кушеткѣ полулежала мадамъ Человѣкова. Лицо ея было напудрено до нельзя. Она протянула доктору руку и сказала:

— Докторъ! Я жестоко страдаю. Здравствуйте и помогите мнѣ.

— Здравствуйте… Ахъ, какъ вы не бережете себя! покачалъ онъ головой и взялъ мадамъ Человѣкову за руку.

— Ахъ, но если бы вы знали!

Успокойтесь, успокойтесь… Я все понимаю. Прежде всего дайте стаканъ холодной воды съ мелкимъ сахаромъ, обратился докторъ къ горничной, взялъ мадамъ Человѣкову за пульсъ и принялся считать, вынувъ часы и смотря на секундную стрѣлку.

Мужъ стоялъ тутъ же и какъ-то слезливо моргалъ глазами.

— Не опасно? спросилъ онъ.

— Въ настоящую минуту нѣтъ опасности, отвѣчалъ докторъ. — Только упадокъ силъ. Но вотъ я сейчасъ пропишу кое-что и мы поправимъ дѣло. Не скрою, однако, что если бы не послали за мной сейчасъ же, то ночью могло бы разыграться что-нибудь худшее. Пульсъ у васъ не такъ дуренъ, ваше превосходительство.

— Я чувствую слабость, докторъ.

— Это совершенью понятно: приступъ нервовъ былъ слишкомъ великъ.

— Я думаю, я ужасно блѣдна.

— Да… Есть тотъ грѣхъ, но вѣдь бѣлизна и нѣжный цвѣтъ присущи вашему лицу.

На устахъ мадамъ Человѣковой показалась улыбка.

— Я попросилъ бы васъ снять корсетъ… Мнѣ нужно выслушать вашу грудь.

— Сейчасъ… Петръ Иванычъ! Уйдите же! Что вы тутъ торчите!

Мужъ согнулся въ три погибели и вышелъ изъ будуара. Докторъ досталъ стетоскопъ и перкуторный молотокъ.

— Больно? Не больно? спрашивалъ онъ мадамъ Человѣкову, постукивая и выслушивая ея грудь. — Потрудитесь сдѣлать вздохъ… Глубже, глубже… Еще разъ… Повторите… раздавался его голосъ.

Аудіенція длилась болѣе четверти часа. Мужъ и горничная въ будуаръ допущены не были.

Наконецъ докторъ вышелъ изъ будуара. Тихо передвигая ногами, тащилась за нимъ мадамъ Человѣкова.

— Ну, что? спросилъ Человѣковъ.

— Въ частности ничего, но вообще не хорошо. Надо лѣчиться. На сегодня я пропишу микстуру, а завтра утромъ заѣду и посмотрю.

Онъ сѣлъ къ столу писать рецептъ, взялъ перо и задумался. Наконецъ, обмакнувъ перо, онъ началъ писать рецептъ, остановился и тотчасъ же разорвалъ написанное. Черезъ пять минутъ рецептъ былъ написанъ вновь.

Докторъ прописалъ: Кремортартаръ, сахаръ, дестиллированную воду, и сказалъ мадамъ Человѣковой:

— Вотъ эту микстурку я попрошу васъ принимать аккуратно черезъ часъ по столовой ложкѣ.