Ногти у азиата были длинные и ухоженные. Тонкие пучки волос на макушке и на подбородке придавали ему вид хозяина лавки древностей из какой то дешевой киноленты.

– Вы что, приехали сюда на экскурсию? Почему вы так уставились на меня? – спросил старикашка.

– Простите, – быстро произнес Баруссио. – Просто я ожидал увидеть кого нибудь другого.

– Я это я, и никто другой.

Альбанезе громко захохотал, Баруссио, прежде чем продолжать, строго посмотрел на него.

– Вас зовут Чан?

– Меня зовут Чиун. Чан – это китайское имя. – Старик ловко сплюнул на дорожку у подъезда, едва не попав на носок правого ботинка Альбанезе. Баруссио невольно моргнул от удивления.

– У меня к вам дело. Можно нам войти? Здесь очень жарко, – сказал он.

– Вы главный в этой группе?

– Да.

– Тогда вы можете войти. А ваши слуги пусть подождут снаружи. Особенно вот этот – противный и грубый. – И старик слегка кивнул в сторону Альбанезе.

– Хорошо, – сказал Баруссио и вошел в дом.

Глаза Альбанезе сузились. Ну уж нет, Марти Альбанезе не потерпит этого. Какая то разряженная обезьяна обозвала его слугой! Да еще противным и грубым. А этот выживший из ума дядюшка Баруссио проглотил такое! Почему он не ответил ему как следует? Альбанезе почувствовал себя по настоящему несчастным и сделал шаг вслед за Баруссио. Вдруг он ощутил удар в живот и схватился за него, а старый клоун захлопнул дверь перед самым его носом.

– В чем дело? – спросил Палермо.

– Не знаю. Небольшая судорога или что то вроде этого, – ответил Альбанезе, все еще держась за живот. – Ну вот, уже все в порядке. – Мелкий азиатский поганец! Приятно будет выбить из него спесь.

Старик провел Баруссио в прохладную комнату и жестом предложил присесть на софу, обтянутую синей замшей.

Сицилиец сел, Чиун стал перед ним. Глаза их оказались почти на одном уровне.

– Ну, что у вас за дело?

– Я несколько затрудняюсь объяснить… – начал Баруссио.

– Тогда говорите то, что приходит вам в голову.

– Ну хорошо, мистер Чиун, у одного моего друга возникли проблемы на его виноградной плантации, и, похоже, вы тому причиной.

– Я?

– Да. Его рабочие, знаете ли, очень суеверны. Недавно ночью произошло небольшое землетрясение, и теперь они отказываются работать из за, того, что вы приехали в этот город. Они говорят, что вы принесли с собой какое то восточное проклятие, простите мне такое выражение.

Баруссио перестал потеть. Теперь он был совершенно спокоен и даже позволил себе небрежно откинуться на замшевые подушки софы.

Чиун только кивнул, но не произнес ни слова.

Баруссио подождал ответа и, когда его не последовало, продолжал;

– Они думают также, что ваш хозяин… его зовут Римо?

– Да, Римо, – подтвердил Чиун.

– Так: вот, рабочие думают, что он также обладает какой то непонятной силой, и поэтому они отказываются выходить на работу.

– И что же? – спросил Чиун.

Проклятие! Этот тип кого угодно выведет из себя. Ни шагу навстречу.

– Поэтому нам бы хотелось, чтобы вы и мистер Римо поехали вместе с нами на виноградники и сказали рабочим, что им нечего вас бояться. Просто дайте им посмотреть на себя, пусть они увидят, что вы не привидения или что то в этом роде.

Чиун вновь кивнул и скрестил руки под широкими спадающими рукавами своего халата. Он подошел к окну, выходившему на фасад дома, и посмотрел на улицу, где стояли Палермо и Альбанезе, облокотившись на капот «кадиллака».

– Это все? – спросил азиат.

– Да, – ответил Баруссио и хмыкнул.