Бывало, что он напивался и не выходил на работу. Какое-то время его не трогали – со своими обязанностями он справлялся очень хорошо, – но однажды все-таки наступал тот день. Тогда он всех благодарил, прощался и садился в междугородный автобус. Уилмингтон сменился Олбани, а Олбани перетек в Ютику. Ютика стала Нью-Полтцем. Затем Нью-Полтц уступил место Стербриджу, где он надрался во время концерта фолк-музыки под открытым небом и на следующий день проснулся в тюрьме со сломанным запястьем. Потом был Уэстон, потом дом для престарелых в Мартас-Винъярде, где он продержался рекордно короткий срок. Уже на третий день старшая медсестра учуяла спиртное и распрощалась с ним. Однажды он пересекся с Истинным Узлом, сам того не сознавая. Однако на глубинном, подсознательном уровне – там, где угнездилось его сияние, – он что-то почувствовал. Запах, едва уловимый и неприятный, как вонь паленой резины на шоссе, где недавно произошла крупная авария.

Из Мартас-Винъярда он автобусом перебрался в Ньюберипорт. Там ему удалось найти работу в захудалом доме для ветеранов, где старых солдат иногда забывали в инвалидном кресле в коридоре, пока моча из переполненного мочеприемника не начинала стекать на пол. Дерьмовое местечко для пациентов, зато рай для раздолбаев вроде Дэна, хотя на самом деле он вместе с прочим немногочисленным персоналом делал для стариков все возможное. Он даже помог двоим тихо отправиться в последний путь, когда пришло их время. Там он проработал достаточно долго. За это время президент-саксофонист успел передать ключи от Белого дома президенту-ковбою.

В Ньюберипорте Дэн тоже частенько напивался в хлам, но только накануне выходного, и потому проблем не возникало. После одного из таких кратких запоев он проснулся с мыслью: По крайней мере я оставил ей продуктовые талоны. А это разбудило дремавших в его голове ведущих-психопатов.

Простите, Дини, но на этот раз вы проиграли. Однако никто не уходит от нас с пустыми руками! Что мы приготовили для нее, Джонни?

Что ж, Боб, ты прав. Дини не удалось выиграть деньги, но мы вручаем ей нашу новую игру для всей семьи, в комплект которой входят несколько граммов кокаина и огромная пачка ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫХ ТАЛОНОВ!

А «призом» для Дэна был целый месяц без спиртного. Своего рода епитимья, наложенная на самого себя. За это время его неоднократно посещала мысль, что, знай он адрес Дини, давно бы отправил ей треклятые семьдесят долларов. Он послал бы ей вдвое больше, если бы это помогло навсегда покончить с воспоминаниями о мальчишке в футболке «Брейвз» и растопыренной тянущейся ручонке. Но адреса не было, и тогда он решил наказать себя трезвостью. Выпороть себя плетьми. Сухими.

Потом он однажды проходил мимо питейного заведения под названием «Приют рыбака» и сквозь стекло увидел хорошенькую блондинку, в одиночестве сидевшую у стойки бара. На ней была клетчатая юбчонка до середины бедра, и блондинка выглядела очень печальной. Он решил заглянуть на огонек. Как выяснилось, она только что развелась, вот ведь беда, и ей бы не помешало перед кем-то излить душу, да только очнулся он лишь через три дня со знакомой черной дырой вместо памяти. Конечно, он поспешил вернуться в центр для ветеранов, к мытью полов и замене перегоревших лампочек, надеясь на лучшее, но напрасно. Всему были пределы. Забирая из своего шкафчика вещи, он вспомнил избитую шутку Бобкэта Голдтуэйта: «Моя работа никуда не делась. Вот только выполнял ее уже кто-то другой». Он сел в очередной автобус, который направлялся в Нью-Гэмпшир, но прежде чем взойти на борт, приобрел стеклянную емкость с хмельной жидкостью.

Всю дорогу он занимал так называемое сиденье для пьяниц возле туалета. Накопленный опыт подсказывал, что, если в пути ты собирался основательно надраться, сидеть следовало именно там. Он запустил руку в коричневый бумажный пакет, открутил крышку бутылки и понюхал бурую жидкость.