«Пиранья наверно», — мудро сказал внутренний голос.

Ага, а без него мы конечно б и не догадались.

Еще дальше на стенде размещалась коллекция спичечных коробков из разных стран — и каких тут только не было!

Я снова вернулась к полке с книгами и вытащила наугад книжку. Мда… Мой детский кошмар — Честертон. Я в шестнадцать лет чуть в психушку не угодила — мать его меня заставляла читать. И ладно бы на русском, хотя это и на русском сложно. На английском!!! Я, которая славилась тем, что любую книжку глотала в считанные часы, Честертона читала почти месяц.

Раскрыв книгу наугад, я прочла следующую дивную по построению и языку сентенцию:

« He had heard of (and written about, nay, falsely pretended to know) Sir Claude Champion, as „one of the brightest and wealthiest of England's Upper Ten“; as the great sportsman who raced yachts round the world; as the great traveller who wrote books about the Himalayas, as the politician who swept constituencies with a startling sort of Tory Democracy, and as the great dabbler in art, music, literature, and, above all, acting».

Да если бы я писала школьные сочинения в духе этого классика, то не уверена, что учителя бы меня поняли и поставили выше тройки.

Я ткнула книжку обратно, что-то сбрякнуло, с металлическим стуком падая на пол, и из-за двери послышались шаги:

— Магдалина!

Я махом сунула предательскую железку в сумку на плече и два прыжка очутилась около Кайгородова.

Когда Галка вломилась, я ей еще и выговорила:

— Еще раз так сделаешь — и мое дело погубишь, и на себя порчу возьмешь, поняла? Нельзя вламываться в комнату, где ведьма работает!

— А чего я такого сделала? — обиделась она.

— Да ничего, твое счастье что я закончила, — важно ответила я, махая рукой в перчатке над неподвижной макушкой Кайгородова. Не рассказывать же мне ей что завтра действие заклинания и так закончится, а раньше его снять — никак. Да и надо ли?

— И что с ним было?

— Да уже ничего, — отмахнулась я, — завтра он очнется и будет как новенький.

— Точно? — испытующе посмотрела она на меня.

— Ты сомневаешься в моих словах, Галина? — холодно спросила я, приподняв бровь.

Она промолчала.

Я же подвинула к себе клавиатуру, открыла ворд и напечатала большими буквами:

Кайгородов, как очнешься — позвони.

Ведьма.

— Я все, — подняла я глаза на Галку. — Поехали по домам!

У подъезда Галина слегка помялась:

— Послушай, он теперь всегда таким будет?

— Всегда, — кивнула я.

Она помолчала, и я зачем-то остановилась на своем пути к машине и разделила ее молчание.

— А ты лечить это можешь? — в конце концов выдавила она из себя, старательно отворачивая от меня лицо с полными слез глазами.

— Честно? — спросила я.

— Честно, — глухо ответила она.

— Себя я может и вылечу, — задумчиво сказала я. — Или умру, или вылечусь, завтра это узнаем. Но этот путь только практикующим ведьмам доступен, поверь, брату твоему моим путем просто не пройти.

— А что брату поможет? — уже не таясь плача, спросила она.

Слезы ее переливались в свете уличного фонаря, вспыхивали искорками, словно грани бриллиантов.

— Кол ему в сердце поможет, — вздохнула я.

Всю дорогу домой меня преследовала видение — Галина, тихо плачущая около подъездной двери.