Она напустила на себя сдержанный вид, спрятав живой интерес под маской безразличия. Дугал почувствовал укол разочарования. Захотелось стряхнуть с нее напускную холодность.

— И много ли здесь арендаторов?

— Четырнадцать семей. Некоторые обитают тут третье поколение.

— Занятно. Как вам известно, теперь это моя земля. Поэтому я и спрашиваю.

Прекрасное лицо Софии застыло. Она отвернулась, чтобы полюбоваться пейзажем. Пурпурные холмы на горизонте, затянутая дымкой горная долина внизу, зеленеющие поля.

София указала на крутой холм с огромными валунами:

— Эти земли почти не используются. Там одни скалы и мало почвы.

— А мне кажется, их все-таки используют.

— Нет. За этими холмами болото. Там никто не живет. Туман приносит зловредные испарения.

— Зловредные испарения?

— Да. А вокруг темный лес. — Она понизила голос: — Говорят, там водятся волки размером с человека.

— Люблю волков. И чем они крупнее, тем лучше.

София захлопала ресницами.

— Они прирожденные охотники. И я сам заядлый охотник. Как вы уже могли догадаться.

София покраснела — нежный розовый цвет окрасил молочную кожу щек. Она отвернулась, и Дугалу представилась чудесная возможность полюбоваться ее профилем и округлостью полной нижней губки. Ее губы манили. Как хотелось ему узнать их вкус!

Дугал не привык, чтобы ему хоть в чем-то отказывали. Захотел — значит, получил. Очень просто. И сейчас он не видел причин думать, что получит отказ. Конечно, эта девушка красивее других женщин и, черт возьми, исполнена тайны. Но она будет ему принадлежать. Разве может быть иначе? Дугал самодовольно улыбнулся.

Они миновали огромный старый дуб. Поля шляпы отбрасывали широкую тень на ее лицо так, что глаз не было видно. София сказала:

— Я вот что думаю… Зачем такому человеку, как вы, Макфарлин-Хаус? Он затерялся на краю света…

— София, я и мои братья воспитывались в деревне. Мать умерла, когда я был совсем ребенком. А отец считал, что мальчикам полезен свежий воздух. Чем больше времени они проводят вне дома, тем меньше перебьют и переломают внутри.

— Забавно!

— Мы почти все время проводили на лоне природы. Ловили рыбу в ручьях, носились на лошадях, искали приключений на свою голову, где только могли.

— Вы уже говорили, что у вас есть братья. Сколько их?

— Че… — Он поспешно замолчал. — Трое.

София удивилась:

— Трое? Вы точно не знаете?

Посейдон взбрыкнул. Дугал вцепился в поводья мертвой хваткой, словно в минуту смертельной опасности. Младший брат погиб два года назад, но ему было до сих пор тяжело говорить о нем спокойно.

— У меня трое братьев.

София сочувственно кивнула. Дугал колебался. Не собирался он поверять ей свои печали, но как знать… Отчего бы и нет? Возможно, она тоже доверится ему, если он чуть-чуть уступит. Совсем чуть-чуть.

Спокойным, ровным голосом он сказал:

— Был еще брат, Каллум. Младший. Он… погиб. — Слова застряли в горле, и ему стало нечем дышать. Горе снова охватило его. А он-то надеялся, что все отболело. Но нет. Когда-нибудь он сумеет произносить имя Каллума, не испытывая мук, только чтобы услышать, как оно звучит.

Будь оно все проклято. Чувства привели Каллума к смерти. Но Дугал не позволит чувствам взять верх над ним, о нет.

— Впрочем, дела моей семьи вас не касаются.

— Прошу прощения, что затеяла этот разговор. Должно быть, долгая прогулка вас утомила. Поэтому вы стали злым и раздражительным.

Никто за всю сознательную жизнь не называл Дугала злым и раздражительным.