— Вас отвезут сейчас к старшему брату. Убедите его, что он поступает бессмысленно. Следствие еще не закончено, но через день-два все будет сделано и его, вероятно, освободят, — любезно, вкрадчиво сказал начальник контрразведки.
— Иван ни в чем не повинен. Как и все политические… Брат настаивает совершенно обоснованно.
И все же поехать пришлось — повезли под конвоем.
«Мы вошли в камеру, — вспоминал потом Василий Баландин. — Моим глазам представилась картина ужасающая. Семьдесят заключенных, исхудалых, изможденных до крайности, возбужденных. Я с трудом узнал брата Сергея. „Где Ваня?“ — спросил я его. Сергей указал на нары. Я бросился туда. „Ваня! Ваня!“… Брат лежал мертвый. Не помня себя, я кинулся к выходу… Уже в своей камере горе мое, негодование нашли исход…»
И тогда подошел Николай Васильевич Крыленко:
— Ты еще молод, Василий, — сказал Крыленко. — Терпение и выдержка! Никакого отчаяния! Если твердо встал на путь борьбы, будь готов ко всему.
Слова, сказанные Крыленко, запомнились Василию навсегда. «Не впадать в отчаяние». И подтвердилось! В отведенное историей время июльское отступление сменилось октябрьской победой.
Революция призвала на службу народу всех, кто в июле прошел через камеры политических тюрем. Крыленко стал членом правительства, наркомом, главковерхом армий Советской России. Дыбенко — наркомом флота. Мехоношин — заместитель наркома по военным делам. Сергей и Василий Баландины — сотрудниками этого же наркомата.
…Адъютант главковерха разыскал Крыленко в одной из дальних комнат Таврического. Он совещался там с членами ЦК.
— Прибыл с последними сводками с фронта, — доложил Василий Баландин.
— Да, да… Прошу…
Крыленко быстро прочел, помрачнел.
— Все ясно… — И передал бумагу членам ЦК. А Баландину сказал:
— Можете возвращаться.
Адъютант вернулся на Мойку, 67. И тотчас свалился словно подкошенный. Спать!
В три часа ночи в Таврическом открылось заседание ВЦИК. Снова выступал Ленин. В 4 часа 30 минут было проведено поименное голосование: принять или отвергнуть немецкий ультиматум. Большинство собрало предложение Ленина.
После заседания Владимир Ильич написал:
«Германскому правительству
Берлин
Согласно решению, принятому Центральным Исполнительным Комитетом Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 24 февраля в 4? часа ночи, Совет Народных Комиссаров постановил условия мира, предложенные германским правительством, принять и выслать делегацию в Брест-Литовск».
Теперь самое срочное, самое неотложное состояло в том, чтобы передать это германскому правительству.
Василий Баландин не слышал, как троекратно прозвонил в его комнате телефон.
— Товарищ Баландин, вставайте! Немедля! Быстрей! — Разморенный сном, адъютант не сразу увидел перед собой К. А. Мехоношина. — Отправляйтесь в Смольный. Вас ждет главковерх.
Был уже шестой час утра. В комнате управления делами Совнаркома кроме Крыленко находился секретарь СНК Н. П. Горбунов.
— Что же вы так долго? — выговорил Крыленко.
— Мы гнали автомобиль на полном газу…
— И все-таки долго! — Крыленко посматривал на настенные часы. Казалось, он отсчитывает каждую секунду. — Пройдите сюда. Вас соединят по телефону с квартирой товарища Ленина.
Баландин вошел в соседнюю комнату. Дежурный телефонист — рабочий парень — несколько раз крутнул ручку разговорного аппарата и передал трубку. |