Нет, это невозможно.

Он ведь выключил кондиционер. В этой, самой тесной из трех комнат не может быть сквозняков, ведь он собственными руками заделал каждую щелку, каждое микроскопическое отверстие! Окно было забито фанерой и плотно зашторено; дверь устроена так, что не только звуки, но даже изменение температуры не могли побеспокоить обитателя этого жилища. Лучше перестраховаться, чем рассыпаться пеплом из-за какого-нибудь случайно забредшего солнечного луча!

Тогда в чем дело?

Внезапно Генри понял, что в комнате кто-то есть. Однако биения сердца этого существа он не улавливал. Также оно не обладало ни кровью, ни плотью, ни запахом. Демон? Вполне возможно. Раньше ему доводилось встречаться с этими служителями зла.

Хотя тело еще плохо повиновалось его воле, Фицрой заставил себя сесть в постели и включить лампу.

Резкий свет его чуть не ослепил. Генри едва успел разглядеть полупрозрачное тело человека, витавшее в воздухе около его кровати. Затем призрак исчез.

* * *

– Привидение? – Тони вольготно развалился на зеленом кожаном диване: ноги закинул на подлокотник, голову пристроил на подушках. – Вы шутите?

– Ничего подобного.

– Надо же, привидение... А что в таком случае ему от вас нужно? Ведь призраки всегда чего-нибудь хотят от живых. – Тут он заметил удивленное выражение на лице Фицроя. – Это же всем известно!

– Неужели?

– Только не уверяйте, пожалуйста, что за прожитые четыреста пятьдесят с лишним лет вы ни разу не имели дела с привидениями. Все равно не поверю.

Генри, незаконнорожденный сын Генриха VIII, наследный герцог Ричмонда и Сомерсета, стоял у окна и внимательно слушал своего юного приятеля. Он вспомнил, как однажды ночью, где-то в конце XIX века, встретил в заброшенных коридорах дворца призрак королевы Катерины Ховард. Молодая женщина бежала по залу, чтобы, упав ниц, снова и снова вымаливать прощение у своего короля, которое она так никогда и не получит. Он знал ее еще при жизни, двумя веками раньше, – она приходилась двоюродной сестрой его жене Мэри и присутствовала в свое время на их свадьбе. А через четыре года после его предполагаемой гибели Катерина стала очередной женой его неугомонного папаши. Ее короновали в июле 1540-го, а предали казни в феврале 1542 года, И двух лет не прошло!

Фицрой вздохнул. Даже если Катерина и была повинна в измене, разве заслужила она столь ужасную участь? И после смерти не нашла покоя, бедняжка! Вновь и вновь ей приходилось переживать тот роковой день, когда ей объявили приговор.

– Генри?

– Что бы этому призраку ни было нужно, – заметил он, не оборачиваясь, – вряд ли я смогу ему чем-то помочь. Над прошлым у меня власти нет.

Тони поежился. Казалось, его друг окутан тайной времен и воспоминаний.

– Вы меня пугаете!

– Извини, не хотел. – Отбросив невеселые мысли, Генри обернулся и заставил себя улыбнуться юноше. – А ты, я смотрю, этих существ совсем не боишься.

Тони облегченно вздохнул.

– Ну, призрак же не мне является. К тому же я все эти два года прожил бок о бок с вами – разве может меня напугать какой-то там бестелесный дух? А сколько странных людей я повидал на работе! Меня не так-то просто сбить с толку.

– В самом деле?

Генри не пришлось по вкусу сравнение с типами, что заходили в видеомагазин, где служил Тони. Он широко ухмыльнулся – сверкнули белые зубы. Услышав, как у его молодого друга заколотилось сердце, Фицрой пересек комнату и положил ему на плечо свою холодную изящную ладонь.

– Неужели я уже ничем не могу тебя удивить?

– Я этого не говорил!

У Тони участилось дыхание, когда холодные пальцы Генри прошлись по его подбородку.