— Как наше дитя?

— С ним все прекрасно.

— С ним? Значит, это он? Я же говорил, что у нас будет мальчик. Разве нет? Надо бы придумать имя для маленького бандита…

— Не смей даже заикаться, что он станет бандитом. Он будет ангелом.

— Что плохого в бандитах?

— Что плохого в ангелах?

— Поцелуй меня еще раз, — говорит он.

Что она и делает.

Глава тридцать восьмая

Нора смотрит на простирающееся перед ней море голов. Тысячи граждан собрались на площади, чтобы увидеть выступление Канцлера Мон Мотмы и услышать рассказы освобожденных из кашиикской тюрьмы. Рядом с Норрой стоит Брентин — она слегка сжимает его руку, ощутив, что ладонь мужа сильно вспотела. Вид у него бледный, он кусает губы и смотрит не на толпу, а поверх нее — в какую-то точку посреди пустоты. Норра боится, что и сама выглядит так же, обуреваемая множеством чувств: волнением от предстоящей речи перед собравшимися, уверенностью, что после ее, скорее всего, вырвет прямо на флотскую форму, и, наконец, беспокойством за Теммина, который так и не появился и, значит, всерьез на нее злится.

Они на сцене не одни. Позади Канцлера десятки освобожденных со странного тюремного корабля Голаса Арама. Прибыли и официальные лица — сенаторы, генералы, адмиралы. Акбара нигде не видно, но Норра замечает коммондора Агейт, на лице которой лежит свойственный ей отпечаток порожденных войной гордости и скорби. Hoppe кажется, что где-то в конце она замечает генерала Мейдина, а рядом с ним сенатора от Чандрилы, Дюрма Хармодиуса.

А неплохая у нее подобралась компания, учитывая, что сама Норра — дезертир.

Площадь окружают похожие на белые утесы здания центра Ханны, а дальше простирается море. Прямо впереди, подобно лестнице, бегущей по фасаду старого Дома собраний, тянутся темные линии балконов, предназначенных для дипломатов, сенаторов и других посланников, желающих увидеть сегодняшнее празднество.

На самом верху — балкон, зарезервированный для имперского чудовища, адмирала Рей Слоун. Норра старается не думать о ней, не думать вообще ни о чем: ни об этой женщине, ни о Теммине, ни о том, что нужно побыстрее сбежать, прежде чем ее стошнит.

Мон Мотма выступает вперед. Ее сопровождают двое советников: тогрута Окси Крей Корбин и чандриланин Хостис Иж.

По краям сцены и над головами толпы парят дроиды-камеры с выдвинутыми голообъективами; некоторые делают статические фото с голубыми вспышками, другие ведут видеосъемку разворачивающихся событий. Норра старается не обращать на них внимания.

Мон Мотма поднимается на старый, белый как мел каменный подиум, осыпающийся по краям, но переживший века.

— Приветствую вас, жители Чандрилы. Приветствую вас, граждане Новой Республики. Приветствую тебя, Галактика. Я Канцлер Мон Мотма…

Толпа взрывается аплодисментами.

* * *

Грохочут аплодисменты.

— Мне нужно увидеть маму! — пытается перекричать их Теммин, обращаясь к охраннику, который преграждает ему проход на площадь. — Она на сцене!

Позади него нетерпеливо покачивается туда-сюда Костик.

— На площади нет места, — отвечает охранник, когда шум стихает. — Придется тебе подождать.

— Я не могу ждать. Это крайне важно!

— Уверен, что так. — Охранник делает шаг к Теммину, слегка оттесняя его назад. — И тем не менее придется подождать, малыш.

— Я не ма… — «Да какая разница?» — Собравшимся может грозить опасность. — На самом деле Теммин в этом не уверен, но он точно знает, что происходит что-то не то.