В поместье работало почти шестьсот строителей, а потому уже через три недели построили первую козью овчарню с выгоном и это было на редкость красивое сооружение. Козочкам она очень понравилась ещё и потому, что вместе с полуметровым слоем дёрна на выгон было перенесено четверть гектара козьей травы, короткой, но такой жесткой и упругой, что её даже козы не могли вытоптать. Щипали они её не очень охотно, по-моему просто из принципа, а потому куда больше проводили времени возле богатых кормовых столов, где для них готовили деликатесы целых три семейства во главе с Илуром Кагерарисом. Он был козьим шеф-поваром. Корм для коз развозили в четырёх больших, на три тонны, пароконных кормосмесителях. Два кормоприготовительных комплекса с небольшим цехом по изготовлению премиксов были построены на неделю раньше и потому мастера по приготовлению козьего корма уже успели набить руку.

После этого каждый день вводилось в строй по одной овчарне и вскоре их уже стояла целая улица. Козье молоко полилось чуть ли не рекой, но что самое главное, козам, каждая из которых имела персональное тёплое и уютное место, не грозила никакая опасность. Доили их в отдельном зале, большом и светлом, куда они сами прибегали, чтобы получить из рук доярок и дояров своё самое любимое лакомство — солёное козье печенье. Попутно строилось ещё десять овчарен с домами и подворьями, так как подрастали молодые козочки, а в следующем году снова ожидался приплод. Всё молоко, которое надаивали от коз, шло на производство знаменитых розовых сыров, для чего была построена новая сыроварня, капитальное каменное здание и пробивалась в известняке ещё одна штольня под землёй. В поместье строились также, но уже совсем на отшибе, свинофермы, а на другом конце — молочные и откормочные фермы.

На производство мраморной говядины «село» ещё три семьи бывших рабов. Хозяйство не смотря на то, что вошло в зиму, а это самый тяжелый этап в животноводстве, приносило очень большую прибыль как людям, так и хозяину. Нир скупал рабов десятками семей и многих чуть ли не принудительно «сажал» на землю, объясняя, что всю продукцию у них будут покупать на месте. Поэтому всего за два года поместье Эртуалан превратилось в крупную сельскохозяйственную компанию, в которой работало двенадцать тысяч человек. Нир Маренис стал крупнейшим поставщиком мяса и сыров в столицу, но что самое главное, провианта в армию. Мне всё-таки удалось заменить армейские сухари на разбухающие на пару хлебцы, хотя для этого и пришлось пойти на определённую хитрость.

То, чего легко добивались в двадцать четвёртом веке, было весьма затруднительно произвести где-то то ли в пятом, то ли в седьмом, я ведь не историк, чтобы судить об этом. Для того, чтобы хлебец, твёрдый, словно козье печенье, превратился в большой ломоть хлеба, пришлось изготовить ещё и медный, луженый изнутри, уплощённый и слегка выгнутый солдатский котелок с пропарочным лотком. Налил в него на треть воды, подвесил над костром, закрыл крышкой и жди, когда ломоть хлеба её поднимет. Потом настрогал в него солдатской копчёной колбасы, всыпал специальной распаренной крупы, налил снова воды, довёл до кипения, вот тебе и полный котелок вкусной каши, а к ней свежий хлеб, кусман розового сала в пол ладони, такой же брусок красного сыра, а к ним пара луковиц и головка чеснока.

Император был в восторге и в сухарных повозках везли теперь ещё и маленькие мешочки с распаренной крупой. К сухарным повозкам добавились также водяные, которые представляли из себя положенную на бок бочку с краном с угольно-серебряным фильтром, который очищал до кристальной чистоты даже самую мутную воду и к тому же обеззараживал её и делал слегка розоватой и очень вкусной. К тому же она стала ещё лекарством от желудочно-кишечных заболевания и солдаты уже не мучились животом. Точно такие же фильтры покупали себе зажиточные граждане, заботящиеся о здоровье.