– Боюсь, мой брат останется неудовлетворен, – подтвердил и Уриен. – А пока он неудовлетворен…

– О нет! Мы что, опять на том же месте?

Мужчины не обратили на этот вопль души ни малейшего внимания. Кеннет что‑то напряженно обдумывал и казался в этот миг отделенным от всего здешнего человечества. Веспасиан шумно чесался. Не блохи ли, встревожилась Аранта. Райс на псе буквально висит, его бы воля – и спал бы с ним в обнимку.

– Может, сделать вид, будто мы все тут умерли?

– Я бы не поверил, – поморщился Уриен. – Пока бы собственного трупа не увидел.

– А если попросить его, чтоб отвязался?

Лица «простых смертных» изобразили недоумение.

– То есть как – попросить?

– Хорошо попросить. Убедительно. Трупа Донахью у вас под рукой случайно не сохранилось?

– М‑м‑м, – переглянулись Уриен с Арантой, – едва ли. Они все там оставались.

– Жаль. Лучшим герольдом в нашем случае была бы его голова…

Не закончив мысли, Кеннет с легкостью, вызвавшей завистливые вздохи остальных, изломанных мышечной болью, вскочил на большой камень и огляделся.

– Обдумай пока, – бросил он Уриену, – что у тебя есть сказать брату. Письменно, в короткой и убедительной форме. Там что? – Он ткнул пальцем в сторону конюшен, курятников и сараев.

– Конюшни, курятники и сараи, – резонно ответил ему Уриен.

– Ага! – Кеннет спрыгнул и направился в ближайшую отворенную дверь. Уриен с Арантой вновь обменялись недоуменными взглядами.

– Спрошу еще раз – он знает, что делает?

Аранта посмотрела на радужное пятно, расплывавшееся на том месте, где Кеннет канул в дверной проем, и ощутила иголочку в сердце.

– Анелька утверждает, будто бы у Кеннета достаточно ума, чтобы заставить окружающих делать то, что нужно ему.

– И это предваряет следующее сакраментальное утверждение о том, что не стоит недооценивать Кеннета, – заключил Уриен. – Флаг ему в руки… и барабан – на шею. Действия его, видит бог, результативны… – он помассировал собственную шею, – хотя чрезвычайно дорого обходятся тем, кто имеет неосторожность на него поставить.

– А вы знаете, – спросил Кеннет, появляясь в дверном проеме, – что у вас тут до черта перепуганных лошадей?

– А… ну да. Лошади никуда не девались.

– Я их возьму? – «Глубину» этого последнего высказывания Кеннет великодушно оставил на совести Уриена. – Как свидетелей?

– Сколько угодно.

– Всех. Уверен, там их внимательно сочтут. И нужно письмо от тебя.

– На чем писать?

– Вот. Извини, но пергаментов под рукой не оказалось. Вместо пергамента на колени Уриену упал стяг комиссара с эмблемой королевского посланца – черным волком на серебряном поле.

– Благо, угля здесь навалом. Но лично на меня это не произвело бы особенного впечатления.

Кеннет помедлил.

– Никакого угля. У тебя будут лучшие чернила во всей Альтерре. Только ты должен пообещать мне, что не испачкаешь в них пальцев. Ну да ты же мастер. Одолжи меч.

Долгий задумчивый взгляд снизу вверх был ему ответом. Настолько долгий, что у Аранты, наблюдавшей сцену, напряглось все, что она еще могла напрячь. Кеннет, опираясь локтем о колено, стоял, склонившись, над Уриеном. Всемогущий, но безоружный.