Сильва бежала на материк, где ее ждал Он, чьего имени она не называла. Он так ласков, он ее любил, писала Сильва. Так Он ей говорил. Она была не из тех, кто мог выдумать это. Мне вообще кажется, что тому мужчине трудно было убедить Сильву, что он ее любит. Они встречались, они сидели в «Корн Долли», наверное, тогда он и сказал ей о своих чувствах. И несмотря на все это, она в шторм отправилась в море — навстречу неминуемой смерти.

Почему?

В отчаянии? Неужели это вечно всеми нелюбимое дитя, неожиданно встретившее того, кто обещал ей любовь и счастье, вновь оказалась обманутой? Такое открытие могло причинить ей невыносимые страдания. А может, кто-то обманом и соблазнами побудил ее ночью плыть через пролив?

Мысленно я представила себе лицо Дженифрай, вспомнила, каким оно было, когда мы с Майклом Хайдроком прощались на берегу.

Гвеннол его любила. Дженифрай мечтала о таком женихе для дочери. Странно, что лодка Сильвы пустая была найдена на берегу, странно, что я оказалась посреди моря в дырявой лодке, на дне которой было что-то очень похожее на тающие крупинки сахара.

Мне стало не по себе…

Яго вез меня в лодке на Остров Птиц.

— Ты не была в море с того злополучного дня… заметил он.

— До сих пор перед глазами весь этот ужас. Я тогда действительно думала, что пришел мой конец.

— Бедная моя Эллен! Но, надеюсь, со мной-то ты не боишься.

— Не сомневаюсь, что ты выручишь меня, если мы вдруг перевернемся.

— Надеюсь, Эллен, — серьезно произнес он, — Что буду рядом всегда, когда бы я тебе ни понадобился.

Мы высадились на песчаном берегу.

— Помнишь, мы здесь уже были?

— Помню. Тогда еще художник с Голубых Скал появился.

— Да-да.

— В городке на побережье в некоторых витринах выставлены его картины. Некоторые даже очень хороши. А тебе нравятся его работы?

— О да. Он неплохой живописец, по-моему. Эллен, скажи, привыкла ты уже к нашему Острову? Я прав, что он тебе нравится?

— Мне очень здесь интересно, особенно теперь, когда я со многими познакомилась. Люди не чураются меня, это радует. У меня даже появилось ощущение, что я здесь не чужая.

— Конечно, не чужая.

— Да, возможно. Правда, приехала я недавно. Никогда не видела отца, всю жизнь прожившего здесь… — Я нахмурилась и добавила:

— Похоже, не очень приятным он был человеком.

— Просто ты все время думаешь, почему твоя мать оставила его. Должен сказать, что, впервые увидев ее когда-то, я сразу понял, что она не сможет прижиться на Острове. Она нуждалась в жизни веселой, разнообразной.

— А вернувшись в свою семью, к моей бабке, она и подавно этого лишилась. Странным кажется, что мой отец совершенно не заботился о своих детях.

— Он был тяжело больным человеком.

— Да, я знаю, у него был удар, его разбил паралич, но ведь и до болезни он не интересовался ни мной, ни сестрой.

— Болел он много лет до смерти. А после отъезда твоей матери он сильно сдал, изменился.

— Но ведь с ним оставалась дочь от первой жены.

— Сильва была девушкой странной, он никогда не любил ее.

— Но почему?

Я не хотела говорить Яго, что читала дневники Сильвы. Это была наша со Слэком тайна. Пусть Яго пока не знает, что я уже многое выяснила об отце.

Яго пожал плечами.

— Сильва была по-настоящему трудным ребенком в детстве. Ни одна гувернантка не могла выдержать ее. Она была очень замкнута, предпочитала одиночество.