|
2 года». Ну, конечно, теперь я узнала себя. Вот, значит, какой я была в два года. Листая альбом, я встретила на развороте два портрета Яго, они как бы смотрели друг на друга. Сходство было схвачено удивительно, при этом лица на первый взгляд казались совершенно разными, но все же это был Яго, и только Яго. На обоих портретах он, как ни странно, улыбался, но на одном улыбка добрая, а на другом… Именно это выражение его лица так интриговало меня Глаза будто неотрывно следили за мной с листа. Что-то подобное было, кажется, в пустом особняке на площади Финлей: тяжелые веки скрывают наполовину глаза, придавая лицу выражение почти зловещее; изгиб рта наводит на мысли о тайных замыслах этого человека, не сулящих ничего хорошего.
Я смотрела и смотрела на эти рисунки, и приятная вечерняя усталость, которую я ощущала, еще не взяв альбом в руки, уступила место тревожным чувствам. Что моя мать хотела сказать, так изобразив этого человека? Ясно одно: Яго — вовсе не тот, кем иногда может показаться. Может, мать будто предупреждала: осторожно, здесь не один, здесь два Яго. Мне стало не по себе, тем более что общество его сильнее, чем я, может, сама хотела того. Перевернув страницу, я увидела другой портрет, точнее два, и тоже на развороте. Наверное, моей матери нравился этот жанр — двойной портрет. И на этих страницах лица были разными, хотя изображен был один и тот же человек. Девушка. Слева — серьезный, скромный вид, коса через плечо, глаза девушки обращены к небу, в руках Библия. Справа — волосы девушки распущены, глаза неистово сверкают, и есть в них что-то, что определить я не сумела. Может, выражение муки на лице, умоляющий взгляд смутил меня? Казалось, девушка хочет сказать о чем-то, но не знает, как… Страшный рисунок. Внизу стояла буква "С". Я вздрогнула. Вскочила с кровати, распахнула створки гардероба. Там, на задней стенке, выцарапано тоже "С"! Значит, на портрете была та самая "С". И кто же она? О сне я уже не вспоминала. Снова вернулась я к первым страницам альбома, заполненным мирными пейзажами, видами замка, вернулась в надежде, что эти рисунки успокоят меня. Но перед глазами все стоял исступленный взор "С", а портрет Яго возродил в памяти переживания в пустом особняке. Однако этими ударами в тот вечер не обошлось — я получила еще один, самый сильный. А пока я твердила себе, что моя мама просто развлекалась рисованием, давала волю своей фантазии и тренировала руку, может быть; беря за основу изображение знакомого лица, она стремилась показать, как две-три линии и несколько штрихов могут изменить выражение лица, да и характер. До конца я сама в это не верила, но мысль эта немного утешила меня. Ненадолго. Перевернув еще одну страницу, я оцепенела. Первое, что я подумала, — я сплю, я вижу сон. Как это необычно, мелькнула мысль, я вижу сон… нарисованным. Но это было наяву — передо мной изображение той комнаты из того сна! Вот камин, вот скамья подле него, вот кресло-качалка, картина на стене… все, все, что являлось мне в сновидениях. Завороженно смотрела я на рисунок, Стучало в голове: комната моих кошмаров реально существует. Ее видела моя мать. Неужели это где-то в замке? Но замок я весь обошла. Альбом выскользнул из рук на покрывало. Что это все значит? Что это могло означать? Я почти физически ощущала присутствие матери в этой комнате, мне даже казалось, будто она хотела что-то сказать мне… Что ей известно о Яго? Двух разных людей видела она в нем. А кто та "С", скромная и неистовая одновременно? А теперь еще эта комната, которая преследовал меня в снах. Где она, эта комната? Где бы ни была, она существует, раз моя мать видела ее. Видела и нарисовала. Для меня нарисовала. И это реальность. Мы с мамой часто сидели в бабушкином саду, и в руках у нее всегда был альбом. |
