Глаза карлика погасли, и он вновь поболтал ногой в воде. Потом заговорил вкрадчиво, почти умоляюще:

– Подумай, Беглая. Смотри – вода прибывает. Смотри – до медной полоски, указанной капитаном, остался всего фут – за те годы, которые мы здесь живем, вода ни разу не поднималась так высоко. Представь, Беглая: ты на палубе, и вокруг только море. Ты вспомнишь. Я уверен – как только мы выйдем в море, ты вспомнишь.

– Ты же знаешь, что я уже пыталась однажды. А ведь я тогда была моложе, и до острова было ближе, много ближе…

– Это Клаус тянул тебя назад!

– Неправда. Я забыла дорогу, Ти-Жак. А потом – зачем тебе я? Или ты наконец протрезвел и перестал верить во всякие глупости? У тебя же есть капитан.

– Если бы! – заверещал карлик. Слащавая маска разом слетела с него, и лицо перекосилось от злобы и страха. – Капитана больше нет. Капитана больше нет!

– Что, все-таки протух? – равнодушно спросила Реме. – Как тебе не повезло.

– Ты… – Ти-Жак сжал кулаки и застыл, пораженный какой-то мыслью. – Ты поднималась сегодня, Беглая? – вкрадчиво спросил он.

Реме усмехнулась, глядя Ти-Жаку в глаза, и покачала головой. Отвернулась, собираясь уходить. Ти-Жак подскочил к ней и, придушенно взвизгнув, вцепился в бахрому шали. Брезгливо морщась, Беглая принялась отдирать костлявые синюшные пальцы и закричала от злости и боли, когда карлик в бешенстве впился зубами в ее руку. От оплеухи Ти-Жак покатился в сторону и едва не упал в воду, в последний момент уцепившись за край. Похоже, удар слегка отрезвил его. Бочком перебравшись подальше от разъяренной женщины, он присел на корточки, потер щеку, и вдруг злобно рассмеялся.

– Так даже лучше, – наконец выговорил он. – Он в городе, и он будет искать Капитана… Берегись, Беглая! Тебе придется туго, когда он поймет.

– Кто – он? – подняла бровь Реме.

Шепотом, дергая лицом и вытягивая губы в трубочку, Ти-Жак прошептал имя.

– Так вот почему ты засуетился… – Реме невольно поежилась, стянула шаль на груди, и карлик вновь расхохотался, брызгая слюной.

– Что, не знала, кому перешла дорогу? Ты станешь такой же, как мы, и он будет смеяться над тобой так же, как посмеялся над нами!

– Когда-то ты сам любил посмеяться, – заметила Реме. Карлик помрачнел.

– Любил, – кивнул он. – А ты всегда была обидчива, Беглая… Беглая! От него не сбежишь, нееет…

Глава 9

Негромко стукнула дверь в аптеку. Клаус бросился вниз, распространяя коньячный запах и теряя на ходу туфли. На последней ступеньке он задержался. С силой провел ладонью по лицу, будто стирая отчаяние и ужас, выпрямился, грозно встопорщил усы и медленно вышел навстречу дочери.

– Где ты была? – прорычал аптекарь.

Элли молча сбросила туфли и, шлепая мокрыми ногами, доковыляла до стоящего под вешалкой стула, на котором никто никогда не сидел. Смахнула с него два зонтика и отцовский берет, присела, подложив под себя ладони. Мокрые волосы липли ко лбу крысиными хвостиками, с них стекали струйки воды, заливали глаза, пробирались по щекам ко рту, и Элли то и дело моргала и машинально проводила языком по губам, избавляясь от капель. Клаус, озадаченный молчанием дочери, протер очки полой халата и снова нацепил их на нос.

– Да ты вся промокла! – воскликнул он, разом растеряв всю суровость. – Немедленно переоденься, а я пока налью тебе бренди.

Он затопал вверх по лестнице, пыхтя и отдуваясь.