— Ладно, но почему вы просто не полетели домой так же, как мы прилетели сейчас, но только — э-э… как вы говорите, в нашем мире?

Ярость утихла, осталось только беспокойство о правильности терминологии в столь необычном разговоре.

— Я пробовал, — откликнулся Тор, продолжая идти.

— Ну и что случилось?

— Я не хочу об этом говорить.

— Но почему?

— Это не тема для дискуссии.

И тут Кейт здорово взбесилась.

— Это что — божественное поведение? — заорала она. — Не отвечать на вопрос, если он вам не по вкусу?

— Тор! Тор! Это ты!

Тоненький голосок еле пробивался сквозь порывы ветра. Кейт внимательно всматривалась в темноту. Вскоре показался раскачивающийся фонарь.

— Это ты, Тор?

Кейт увидела маленькую старушку. Она держала фонарь над головой и взволнованно торопилась в ним.

— Я увидела твой молот. Как я рада тебя видеть! — ласково бормотала она. — Ох плохие только времена настали, ох плохие… Я вот только что горшок на огонь поставила, думала, может, сначала выпью чашечку горячего, а потом уж можно и порешить себя. Но вот тут-то я себе и говорю: погоди еще пару деньков, Тсулива… Тсувила… Свули… — тьфу! — Тсуливаенсис, никогда не могу сразу собственное имя правильно выговорить, когда сама с собой беседую, и от этого еще хуже становится, — ты ведь знаешь, как это бывает, такой сообразительный мальчик, как ты… Я всегда считала тебя умненьким мальчиком, что бы там другие всякие на тебя ни наговаривали, — ну так вот, и говорю я себе — погоди, Тсуливаенсис, может, еще кто и придет, ну а уж коли никто не придет — вот тогда самое время и руки на себя наложить. И вот, смотрите! Ты тут как тут! Ох, как я рада! Ну, добро пожаловать, мой мальчик! Я вижу, с тобой маленькая подружка. Ты мне ее представишь? Здравствуй, миленькая, здравствуй! Меня зовут Тсуливаенсис, но я совсем не обижусь, если ты не сможешь выговорить это без запинки.

— Я… меня — Кейт, — сказала Кейт в полном замешательстве.

— Так, уверена, что с этим будет все в порядке, — сказала старушка. — Ну, чего вы тут стоите, пойдемте ко мне. А если все собрались здесь всю ночь гулять, то я могу вот прямо сейчас пойти и покончить с собой, и тогда уж пейте ваш собственный чай, когда будете совсем готовы. Идемте!

Они последовали за старушкой и уже через несколько ярдов наткнулись на полуразвалившуюся глиняную лачугу, которая только чудом держалась и готова была вот-вот обрушиться окончательно. Кейт посмотрела на Тора, пытаясь понять, как ей держаться в данной ситуации, но Тор полностью погрузился в размышления. Кейт показалось, что он изменился. Все время их недолгого знакомства он постоянно сдерживал ярость, неудержимо рвущуюся наружу. Она чувствовала, что сейчас это прошло. Не навсегда ушло, но на какое-то время. Тор посторонился, пропуская ее в хижину. Сам он вошел следом, смешно пригнувшись.

Внутри все оказалось совсем крошечным. Несколько досок и охапка соломы служили постелью, в горшке над очагом что-то булькало, да в углу вместо стула — обычный ящик.

— А вот и нож, которым я хотела воспользоваться, — сказала Тсуливаенсис, суетясь у очага. — Видишь, я как раз начала его точить. Очень удобно точить об этот камень. Дальше я думала сделать вот что — там в стене есть трещина, туда войдет ручка. Я воткну ее туда получше, в потом навалюсь на острие всем телом. Раз, и брошусь на нож! Понятно? Я вот все думаю, может, лучше воткнуть его сюда, пониже? Как вам кажется, Милочка? Вы разбираетесь в этом?

Кейт сказала, что не разбирается, причем постаралась говорить спокойно.