— Я знаю, то, что ты вчера видела, не украшает меня, но я хочу тебе все объяснить.

Ничего не сказав, она подняла глаза. Ее молчаливое осуждение не могло не задеть его.

— Я был взбешен после всего того, что произошло здесь вчера. — Ло с радостью заметил, что упоминание об этом привело ее в замешательство. — Я не хотел, чтобы это так закончилось…

— Ло, пожалуйста, не надо.

— Я хотел быть с тобой.

Марни вскочила с места и пошла в свою комнату, Он последовал за ней. Войдя, Ло увидел, что она стоит около чертежной доски.

Услышав шаги, Марни обернулась.

— Значит, я виновата в этой вечеринке? — спросила она, прижав к груди руку.

— Виновата, — произнес он, теряя терпение. — Я сильно расстроился, и мне хотелось напиться и забыть обо всем. Когда все собрались и я посмотрел на своих гостей, то понял, какие они, в сущности, пустые. В основном это прихлебатели и бездельники. А потом подумал, что я хуже всех. Вечеринка была испорчена еще до твоего прихода. Мне хотелось побыть одному, чтобы подумать о себе, своей жизни, но в такой компании это было невозможно. Поэтому я решил оторваться на полную катушку. А потом появилась ты, как будто заговорила моя нечистая совесть. Когда ты спросила, что я знаю о человеческих отношениях, меня пронзило, как молнией. Я понял, что ничего не знаю. — Ло помолчал. — Я хочу, чтобы все стало по-другому.

— Для этого тебе нужен Дэвид. Ты хочешь использовать его, как подопытного кролика. Ты думаешь, я настолько глупа, чтобы поверить в твое раскаяние. Ты самовлюбленный эгоист, играющий роль космического героя.

— Да, все так. Я долго добивался этого и горжусь тем, чего сумел достичь.

— А что скажешь, когда тебя будут спрашивать, кто такой Дэвид? Что ты можешь ответить?

Этот вопрос он постоянно задавал себе сам. Сейчас Ло честно ответил:

— Я еще не знаю. Многое будет зависеть от него.

— Никто не позволит Дэвиду самому принимать решения. Вы хорошо говорите, полковник, но ничего не можете изменить. Если бы я только знала, что ты хочешь вмешаться в его жизнь, я бы не сказала тебе, что он твой сын.

— Кто же из нас более эгоистичен, Марни? Ты боишься, что как только Дэвид все узнает, то полюбит меня больше, чем тебя.

— Не правда. Дэвид любит меня и знает, как я его люблю.

— Значит, наши отношения не могут ни на что повлиять.

Ло поймал ее, но это была сомнительная победа, не принесшая ему удовлетворения.

— Дэвид — мой сын, юридически и морально, — произнесла Марни, крепко прижав маленькие кулачки к груди, — и я буду сражаться с тобой до последнего, чтобы удержать его.

— Я надеялся, мы сможем спокойно поговорить. Я от тебя не ожидал этого.

— Зря. С этого момента мы враги. Ты что думал, я испугаюсь и буду расстилаться перед тобой, когда ты отбираешь самое главное в моей жизни?

Ло наклонился над ней и, находясь в нескольких сантиметрах от ее лица, прошептал:

— Оказывается, дело именно в этом. У тебя в жизни ничего нет, кроме Дэвида, но так дальше продолжаться не может.

— У меня еще есть мама и работа.

— а о себе ты не можешь подумать? Удовольствия, секс?

— Это твои ценности, не мои.

— Секс не главное в жизни, но сомневаюсь, что ты знаешь, что это такое.

— Почему ты так думаешь? Потому что я не жмусь к тебе, как кошка, и не кусаю твое ухо?

— Попробуй, тебе понравится.

— Ты отвратителен.

— Я нормальный человек, Марни. У тебя хорошее оборудование, — сказал он, скользнув по ее груди.