Крупные капли пота выступили на лице Кента. Он больше не проклинал Кедсти. Гнев и раздражение его исчезли. Кедсти видел с самого начала то, о чем он сам, как последний дурак, даже не подумал. Неважно, что чувствовал инспектор в глубине своей скрытной души; иначе поступить он просто не мог. Он, Джеймс Кент, ненавидевший ложь больше всего на свете, стал самым презренным лжецом из всех, человеком, солгавшим перед лицом смерти!

За такую ложь предусматривалось суровое наказание. У Закона свои глаза. Закон — улица с односторонним движением и с односторонним взглядом на вещи и события. Закон не обращает внимания на то, что творится справа или слева. Он не потерпит никаких оправданий, которые Кент мог бы найти для себя. Он солгал, чтобы спасти человеческую жизнь, но именно эту жизнь и требовал Закон! Таким образом, он одновременно и ограбил, и надругался над Законом, хотя и избавился чудом от смерти — величайшего наказания из всех!

Тяжесть собственной вины угнетала Кента. Для него словно впервые открылось окно, и он наконец увидел то, что для Кедсти было очевидно уже давно. Однако по мере того как проходили минуты, бойцовский характер постепенно снова пробуждался в нем. Кент был не из тех, кто сдается просто так, без борьбы. Опасность всегда будоражила и встряхивала его до самых глубин, а ему никогда еще не доводилось сталкиваться с большей опасностью, чем та, которая грозила ему сейчас. Речь шла не о том, чтобы в надлежащий момент отскочить в нужную сторону. Десять лет он тренировался в охоте на людей, и психология человека была его сильным пунктом. Разыскивая очередного преступника, он всегда пытался сначала поставить себя на его место, понять и проникнуться его душевными переживаниями. Делая первый ход в захватывающей игре, Кент всегда старался проанализировать, как при определенных обстоятельствах и в определенном окружении станет действовать человек вне закона в зависимости от собственных расовых и национальных особенностей. Он выработал для себя важнейшие общие правила охоты, но всегда разрабатывал их с преимущественной точки зрения охотника. Теперь же приходилось ставить все с ног на голову. Он, Джеймс Кент, больше не охотник, а дичь, и все уловки и приемы, придуманные им, должны теперь применяться в обратном направлении. Его профессионализм, его хитрость, все досконально изученные тонкости охоты в одиночку, друг против друга, мало чем помогут ему, если дело дойдет до скамьи подсудимых и суда.

Открытое окно вдохновило его на блестящую идею. Рискованные авантюры и любовь к приключениям всегда были смыслом его жизни. И там, за зелеными массивами лесов, уходящими вдаль подобно океанским волнам, лежало самое грандиозное приключение из всех, какие когда-либо ему приходилось переживать. В этих милых его сердцу лесах, покрывающих почти половину континента, он хотел бы умереть, если мир нанесет ему поражение. Он уже видел себя в роли преследуемого, играющего эту роль так, как никто никогда еще не играл ее прежде. Дайте ему лишь ружье и свободу, и пусть тогда весь мир подстерегает его…

Нетерпение, блестевшее в его глазах, постепенно угасло. Открытое окно, в сущности, было всего лишь насмешкой. Кент боком скатился с кровати и, с трудом удерживая равновесие, попытался подняться на ноги. Это усилие вызвало в нем тошнотворное ощущение слабости и головокружение. Он усомнился в том, что сможет пройти и сотню ярдов, выбравшись из окна. Внезапно другая идея возникла в его сознании. Голова медленно прояснялась. Шатаясь, он проковылял по комнате туда и обратно, впервые поднявшись на ноги после того, как его свалила пуля метиса-полукровки. Он обманет Кардигана. Он обманет Кедсти. Он вернет себе былую силу, но будет держать это в секрете от всех. Он будет притворяться больным до самой последней минуты, когда выберет подходящую ночь и воспользуется наконец открытым окном!

Эта мысль взволновала его так, как ничто в мире не волновало его прежде.