Девицы заулыбались, пряча глаза от смущения, как и полагается юным крестьянкам. Но сколько в этой стыдливости было скрытой страсти!

Конан усмехнулся и добавил:

– Но одним вином сыт не будешь.

Он протянул руку к блюду и взял тонкий кусок жареного мяса с золотистой корочкой. Корочка состояла из сыра, обильно сдобренного красным перцем. Пришлось еще изрядно приложиться к кубку.

– Как вас зовут, красавицы? – спросил Конан.

Девицы захихикали и принялись толкать друг друга локтями.

– Ты говори, он тебя спросил, – сказала одна.

– Нет, тебя. Ты должна ему сказать, как нас зовут, – возразила вторая.

– Нет, ты. Улара, ну я тебя прошу! – взмолилась первая.

– Ну вот, сестрица, про меня ты и сама сказала! Договаривай уж теперь до конца! И себя представь. – Улара повернулась к Конану и улыбнулась: – Вот, смотри, гость на тебя смотрит и ждет!

На самом деле, в этот момент Конан смотрел на Улару, а не на ее сестрицу. Потому что вино в кубке кончилось, и он собирался попросить еще…

Сестрица Улары вдруг шумно всхлипнула, неожиданно резко сунула блюдо со снедью в руки Конана, повернулась и убежала. С блюда скатился большой зеленый плод, упал на землю и раскололся на половинки. Сочная красная мякоть брызнула во все стороны.

– Куда это она? – спросил Конан.

– Не знаю. Но до утра теперь точно не появится. А может и пару дней пропадать.

– Жаль, она мне нравилась, – сказал Конан.

– Странно, что она тебе нравилась. Она ведь очень глупая, еще совсем ребенок.

– Да ведь вы одного возраста, разве не так?

– Нет. Я старше. Я раньше вылезла из маминого живота. Так мне мама сказала, – пояснила Улара.

– Ну, может быть, и не старше, зато проворнее, – сказал Конан.

– А вот она у нас вообще спать любит. Чуть свое рождение не проспала. Только потому и родилась, что я ее ногой толкнула, когда вылезала. Если бы не я, она бы все спала и спала.

– Вряд ли можно проспать свое рождение, – засомневался Конан.

– Да запросто. Ты такой большой и сильный, а простых вещей не понимаешь. Или там, откуда ты пришел, никто навсегда не засыпает? Да так крепко, что начинает гнить?

Из большого здания донеслась ритмичная музыка. Большой кожаный барабан, колокольчики, маленькие жестяные барабанчики, свистульки, какие-то струнные инструменты.

Улара стала покачивать головой, потом плечами, потом движение пошло дальше вниз и вот она уже принялась вся извиваться, как рыба, плывущая против течения.

– Смотри, как я умею! – с этими словами она развернулась к Конану задом, сильно наклонилась и так откровенно задвигала бедрами, что Конан позабыл о том, что собирался попросить ее принести еще вина.

Она сама была вином! Так, после чарки-другой доброго вина, любили восклицать, рассказывая о своих свиданиях, странствующие воины в Шадизаре, настроенные на поэтический лад.

Не было никаких сомнений, что во многих случаях они преувеличивали, ибо Конан подчас имел возможность проверить их слова, но двигающиеся бедра Улары действительно опьяняли!

Рука Конана непроизвольно потянулась к девушке и погладила ее. Улара крепко схватила Конана за руку и потащила руку вниз.

– Улара, что ты делаешь! – неожиданно раздался срывающийся юношеский голос.

«Ну, вот, – подумал Конан, – как и следовало ожидать, такие хорошенькие девицы со склонностью к флирту, не могут быть совершенно свободны. Жаль парня».

– А ты что, сам не видишь? – спросила Улара, разгибаясь и упирая руки в бедра. – Ты думаешь, раз я с тобой одну ночь целовалась, так я стала твоей навеки?

Юноша выглядел очень расстроенным.