– Кто сказал нельзя? Я колледжей не кончала. Раз у меня не вышло совладать с собой, то пусть это произойдет там, где случилось. А сейчас это случилось со мной здесь. – Слезы ручьем хлынули из ее глаз по щекам и прямо на платье. – О-о-о-о, – она зарыдала еще сильнее. – Посмотри… мое новое платье, а теперь оно все мокрое от слез. Оно пропало, верно?

– Застегни пальто. Все высохнет и будет незаметно. – Анна наблюдала, как Нили послушно застегивает пуговицы. В душе ей вовсе не было жаль этого платья. (Когда Нили принесла его домой, Анна сказала ей: «Нили, в платьях из красной тафты на работу не ходят». – «Вот ты и не ходи, – ответила ей тогда Нили, – а мне хочется выделяться на репетициях».) Анна села.

– Хорошо, Нили, раз ты стоишь на своем, так и быть, оставайся здесь. Успокойся и все расскажи. Почему ты не на репетиции?

– Анна, меня не включили в это шоу.

– Ты хочешь сказать, не включили весь номер «Гаучерос»?

– Ах, Анна, все было ужасно! И да… и нет.

– Ну-ну, давай с самого начала и по порядку. Что случилось?

– Я приехала туда сегодня утром на целых пять минут раньше. Вся тряслась от волнения, а в сумочке у меня лежал твой талисман, кроличья лапка. Тут появился какой-то костлявый гомик со стрижкой ершиком и принес тетрадку со сценарием. Потом подъехали Дик с Чарли…

– Нили, давай ближе к делу.

– Да к какому там еще делу? Я рассказываю, как все было. Потом появились хористки. Я почувствовала себя настоящей замарашкой.. Даже в этом новом платье. Ты бы видела, как они разодеты. Шесть – в натуральных норковых шубах, а остальные – в бобровых или из чернобурой лисицы. В простом пальто – ни одной. И все знакомы друг с дружкой, кроме нас. А уж когда приехала Дженифер Норт, можно было подумать, что явилась сама Рита Хэйуорт. Помощник режиссера бросился к ней и ну ворковать, как она осчастливила их своим согласием и все такое. Она опоздала аж на десять минут, а он все равно рассыпается в любезностях: до чего, мол, рад, что она нашла время приехать. Я чувствовала себя так паршиво, словно нам дали от ворот поворот. Со стороны мы выглядели как дешевый эстрадный номер. Чарли был какой-то прилизанный. Дик смахивал на гомика сильнее, чем обычно, а мое платье из тафты смотрелось как дешевка за десять долларов с распродажи. Минут пятнадцать все друг с другом здоровались и трепались о последнем шоу, в котором они все вместе участвовали. Даже ребята из кордебалета знают друг друга. Потом сам главный режиссер пожаловал. По-моему, тоже гомик…

– Нили… – Анна пыталась скрыть свое раздражение. – Пожалуйста, говори мне только то, что произошло.

– А я что делаю? Ничегошеньки не упускаю. Потом вошла сама Элен Лоусон, будто королева английская. Главный представил ее всем со словами: «Внимание всем! Звезда нашей труппы мисс Лоусон». У меня было такое чувство, что мы все должны вскочить и запеть государственный гимн, не иначе. Главный обошел с ней всех и представил ей тех, кого она не знала. Потом познакомил ее с нами… – Нили осеклась. Глаза ее опять наполнились слезами.

– И что же потом? – требовательно спросила Анна.

– Дику и Чарли она кивнула, а на меня посмотрела, как на пустое место. Она была холодна как лед, Анна. И говорит Дику, да так строго: «Ах, да. Вы – те самые „Гаучерос“. Будем танцевать вместе. Вы, ребятки, ешьте-ка побольше шпината, потому что вам придется подбрасывать меня». Вот именно. Ее. Я встала и сказала: «Э-э, мисс Лоусон. Вы же знаете, нас, „Гаучерос“ – трое. И я – одна из них. Я – Нили…».