— Надо было попросить придерживать дверь блокгауза вручную, — пробормотал Смиренный. — Было бы смертельно опасно промедлить хоть на миг при этом жутком свете, да у нас и нет способа…

Кто-то коснулся его руки, и, обернувшись, он увидел темные глаза пленного мальчика, упорно глядевшие ему в лицо.

— Ты хочешь сделать это? — спросил незнакомец тоном, показывавшим, что он сомневается, хотя и надеется.

Красноречивый жест согласия был ответом, а затем фигура парня спокойно выскользнула из комнаты.

Еще мгновение, и Миантонимо появился во дворе. Он шел неторопливо, как человек, уверенный в своей полной безопасности. Одна его рука была поднята в направлении амбразур, как бы выражая дружелюбие, а дальше, опустив руку, он направился в самый центр площади. Здесь мальчик остановился во всем блеске пожара и поочередно неспешно обратил лицо на все стороны вокруг себя. Этим поступком он показал, что хочет привлечь к себе всеобщее внимание. В ту же минуту прекратились вопли в окружающих укрытиях, свидетельствуя об одинаковом общем чувстве, разбуженном его появлением, и риске, которому подвергся бы любой другой, делая себя мишенью в этом страшном эпизоде. Когда этот акт чрезвычайного доверия был исполнен, мальчик приблизился ко входу в блокгауз.

— Пришел ли ты с миром или это еще одна уловка индейского вероломства? — спросил голос через отверстие в двери, оставленное специально с целью переговоров.

Мальчик поднял ладонь одной руки в направлении говорившего, а другую с жестом доверия положил на свою голую грудь.

— Ты можешь что-нибудь предложить в отношении моей жены и детей? Если золото послужит как выкуп, назови свою Цену.

Миантонимо не составило труда понять смысл этих слов. С готовностью человека, чьи способности рано прошли выучку изобретательности в обстоятельствах чрезвычайных, он сделал жест, который сказал больше, чем даже его образная речь, когда ответил:

— Может ли женщина из бледнолицых пройти сквозь дерево? Стрела индейца быстрее стопы моей матери.

— Мальчик, я верю тебе, — ответил голос изнутри амбразуры. — Если ты обманешь столь слабые и невинные существа, небеса попомнят неправое дело.

Миантонимо снова сделал знак, показывая, что следует проявить осмотрительность, а затем пошел обратно таким же спокойным и размеренным шагом, как и пришел. Вопли смолкли еще раз, выдавая интерес тех, чьи жестокие глаза на расстоянии следили за его движениями.

Возвратившись к группе в жилом здании, юный индеец повел их, не замеченных притаившейся бандой, все еще медлившей в дыму окружающих строений, к месту, с которого был виден весь их короткий, но опасный маршрут. В эту минуту дверь блокгауза наполовину приоткрылась и снова захлопнулась. Незнакомец все еще колебался, ибо видел, как мало шансов на то, что все смогут невредимыми пересечь двор, а попытки пройти через него повторно, как он знал, были невозможны.

— Мальчик, ты, сделавший так много, можешь сделать еще больше. Попроси милосердия для этих детей как-нибудь так, чтобы тронуть сердца твоих соплеменников.

Миантонимо покачал головой и, указывая на мертвые тела, лежавшие во дворе, холодно ответил:

— Краснокожие отведали вкус крови.

— Значит, надо сделать отчаянную попытку! Не думай о своих детях, преданная и отважная мать, а позаботься лишь о собственной безопасности. Этот безрассудный юноша и я возьмем на себя заботу о невинных.