|
Я хорошо помню, что утром надела удобные белые туфли с черной отделкой и сумочку прихватила в тон к ним. Может, я и старомодна, но глубоко уверена, что у уважающей себя дамы обувь и сумка должны совпадать по цвету. Белый ридикюльчик висит на длинном ремне на моем плече, а вот туфельки почему‑то превратились в рыже‑коричневое недоразумение из кожзама, а у меня нет таких. Даже в самые бедные годы я старалась не покупать обувь из искусственной кожи. Денег на хорошую у меня не было, поэтому летом я носила тапочки из парусины или вельвета. Сейчас же я испытала глубочайшее изумление, рассматривая свои ноги. Ничего не понимаю!
Недоумевая, я влезла в автомобиль, и тут меня осенило. Аня Кауфман, болезненная чистюля, велела мне снять туфли, пришлось влезать в предложенные хозяйкой тапки, в них… я и ушла! Ругаясь сквозь зубы, я набрала номер квартиры и услышала короткие, назойливые гудки. Значит, ей еще не починили телефон, и придется ехать за обувью, не предупредив хозяйку о визите. Я очень люблю эти мокасы, да и стоили они слишком дорого для того, чтобы просто забыть о них. Но поездку отложу до завтра, потому что сейчас нужно со всех колес нестись в Ложкино. Небось домашние давным‑давно погрузили вещи и уже ругают меня. Переезжали ли вы когда‑нибудь на дачу? Глупый вопрос, большинству людей знаком процесс перетаскивания сумок, набитых скарбом, из города в деревню и обратно. Лично я проделывала сию процедуру неоднократно. У нищей преподавательницы иностранного языка в техническом вузе, при полном отсутствии даже самого завалященького супруга, имелось двое детей, поэтому вопрос о приобретении собственного домика, пусть даже крохотного, щитового, без газа и воды, на повестке дня никогда не стоял. Но летом малышам лучше жить на даче, поэтому я снимала на июнь, июль и август пол‑избы в деревне, в семидесяти километрах от Москвы. Естественно, никаких коммунальных удобств там не было, и приходилось тащить из города абсолютно все. Каждый раз, пакуя сумки, я говорила себе: «В этом году прихвачу лишь самое необходимое». Но опять набиралась прорва узлов: постельное белье, кастрюли, игрушки, книжки, лекарства, лампы, занавески, посуда, удлинители, свечки, мыло, туалетная бумага, полотенца, обувь, носильные вещи, одеяла, подушки… А еще ящики с тушенкой, пакеты вермишели и куча других продуктов. В советские времена в сельпо торговали только хлебом, каким‑то непонятным, не белым и не черным – серым, рыбными консервами, твердокаменными сушками, спичками, солью и карамельками без обертки. Когда мы построили дом в Ложкине, я почувствовала себя невероятно счастливой – больше не надо переезжать из города в село. Подъехав к поселку, я увидала джип Аркадия, «БМВ» Зайки и «Жигули» Ирки, до отказа набитые бело‑красными клетчатыми сумками. Чуть поодаль виднелся черный «Запорожец» Дегтярева, из окон которого выглядывали Снап, Банди, Хуч и Черри. – Явилась наконец, – сердито пропыхтела Зайка, подтаскивая ко мне туго набитую торбу, – молодец, знаешь, когда приехать! Все уже сложено, упаковано, перевязано! – Давайте помогу грузиться, – робко предложила я. Ольга гневно блеснула глазами. – Гениальная позиция, у тебя нужно поучиться. С одной стороны, вроде помочь решила, с другой – делать уже нечего. Класс! Супер! – Не злись, Зая, – заорала Манюня, – мусик все разберет. Я оглядела шеренгу машин, попыталась пересчитать сумки, сбилась со счета и пришла в ужас. – Мне одной придется вещи по местам раскидывать? С ума сошли! Вы что, весь дом прихватили? – Только самое необходимое, – пояснила Машка, – без чего никак не обойтись. Я ткнула пальцем в довольно большой скелет собаки, стоящий на крыше «БМВ». – Эти кости тоже нужны? – Муся, – возмутилась Маня, – без Джона никуда. |
