— Я отвезу тебя домой. — Лейн встал на колени и взял Лиззи за руку. — Господи, ты Боже мой, да ты замерзла.

— Моя температура тела немного ниже, чем на улице. — Лиззи бросила взгляд на Саттон. — Я могу сама поехать домой…

— Конечно, мы тебя отвезем.

Лейн нахмурился.

— Нет, я…

Лиззи прервала его, встряхнув головой.

— Хорошо. Это будет честно. Не волнуйся обо мне, но я не хочу в таком виде стоять перед мисс Авророй, я знаю, что ты хотел бы к ней зайти.

Ну… Вот дерьмо.

— Я постараюсь недолго.

— Ты можешь находиться возле нее столько времени, сколько захочешь. Мне просто хочется прилечь.

Саттон направилась к офицеру, чтобы сообщить об изменениях в маршруте, Лейн придвинул свое лицо к Лиззи.

— Шанталь определенно не в своем уме, она определенно бредит, единственная причина, почему я еду с ней — мы можем потерять поместье с того самого момента, как умер мой отец…

— Я знаю. Все нормально.

— Мистер Болдвейн? — обратился к нему один из медиков. — Мы готовы выехать, если вы хотите следовать за нами в своей машине.

Лиззи встала, и Лэйну пришлось отойти назад, чтобы предоставить ей пространство. Улыбаясь, она умоляла саму себя, чтобы улыбка дошла до ее глаз.

— Я приеду домой и немного вздремну. К тому времени, когда ты вернешься, я буду бодра и на ногах.

— Я люблю тебя.

— Я знаю. Я тоже.

Она похлопала его по руке, а затем повернулась к Саттон, и он возненавидел ее осторожные, медленные шаги… и стал ненавидеть их еще больше, потому что почувствовал, что она не хотела, чтобы он сопровождал свою бывшую в скором времени жену, следуя за машиной скорой помощи.

Во всем этом была только его чертова вина.

А также видимость, что ему необходимо было сопровождать Шанталь, учитывая ее состояние, вместо того, чтобы отвезти Лиззи и не оказавшись в полном фиаско перед ней.

Он подождал, пока Лиззи не села на переднее пассажирское сиденье полицейской машины, и махал рукой до тех пор, пока автомобиль не скрылся за надгробиями. Затем, чертыхаясь про себя, он сел в свой роллс-ройс и поехал с кладбища, следуя за машиной скорой помощи. Он конечно не лелеял себя надеждой, что перед воротами не будет ни одного журналиста, но что еще он мог сделать в данной ситуации? Если бы он отправился другим путем, он бы не поспел за машиной, увозившую Шанталь, и она зарегистрировалась бы в больнице без него.

И он оказался прав. Перед воротами маячили еще репортеры, правда немного, последовал еще один раунд фотовспышек, пока он медленно выезжал за машиной на своем роллс-ройсе. Но он не собирался даже прикрывать лицо или наклонять голову вниз. Да, пошло оно все на хрен!

Как только они оказались на трассе, машина скорой помощи включила сирену, и они поехали быстрее, выбирая более короткий маршрут в центр города, избегая перегруженное шоссе.

Всю поездку, единственная мысль, крутившаяся у него в голове, была: ему было чертовски жаль, что он не мог снова самолично убить своего чертового отца.

Комплекс Университетской больницы занимал несколько городских кварталов, представляя из себя различной формы стеклянные небоскребы, соединенные между собой небольшими дорожками, расходившиеся по улицам и аллеям вокруг. На каждом здании висела табличка с именем семьи, спонсирующей его строительство, а дальше шло название центра: Брэдфордовский центр мозгового кровообращения, Смайтовский онкологический центр, центр реабилитации Буна и Саттонский центр неотложной скорой помощи.