— Может, принести по рюмочке? — Голос у официанта был гробовой, словно речь шла о рюмочке свежей крови.

Они отказались. Вильчур подождал, когда официант отойдет, и заговорил, время от времени заглядывая в лежащие перед ним бумаги или маленький ноутбук, который на первых порах удивил Шацкого. Инспектор выглядел скорее как человек, которого следовало бы поберечь от объяснений, что такое эсэмэски.

— Мы знаем версию Будника, теперь ее можно дополнить другими показаниями. В воскресенье они были в соборе около шести вечера, вышли до начала мессы, то есть до семи. На это у нас два независимых свидетеля. Потом гуляли, пятнадцать минут восьмого их зарегистрировала камера на Мариинской.

Вильчур развернул ноутбук в сторону Шацкого. На коротенькой видеозаписи проступили невыразительные силуэты идущей под руку пары. Шацкий увеличил изображение — он впервые видел Эльжбету Будникову живой. Была она того же роста, что и муж, темно-русые волосы рассыпались по плечам спортивной куртки, на голове ни шапки, ни шляпы. Она, видимо, что-то рассказывала, одной рукой живо жестикулировала, в какой-то момент остановилась, чтобы подтянуть голенище сапожка, за это время Будник прошел вперед несколько шагов. Она догнала его бегом, подскакивая, как девочка, а не взрослая женщина. Рядом с серьезным Будником в коричневом демисезонном пальто и фетровой шляпе она выглядела как его дочь, а не жена. Эльжбета догнала мужа на границе обзора камеры и всунула руку ему в карман. Потом они исчезли.

— Все как надо, правда? — Вильчур оторвал фильтр от сигареты.

Шацкий догадывался, что тот имел в виду. Между ними не чувствовалось напряженности, ссоры или упорного молчания. Обычная пара на прогулке в пасхальный вечер. Что свидетельствовало в пользу версии Будника — мол, проводили праздники как обычно, только потом разругались, она вышла и… и что дальше?

— А в понедельник или во вторник камера ее не поймала? — спросил он.

— Нет, я посадил двоих ребят, чтобы просмотрели запись с того момента и до обнаружения тела вчера утром. Минута за минутой. Ее нигде нет. Проверили и эту камеру, и вторую на замке — если нужно выйти с Кафедральной в город, волей-неволей пройдешь мимо одной из них. Другой путь в сторону Вислы — только через кустарник или сад при соборе.

— А соседи?

— Ноль. Но взгляните-ка на это.

Другая видеозапись была с камеры на Рыночной площади, охватывающей участок с ресторанами «Башмачок», «Староградская», «Тридцатка» и кофейней, Шацкий забыл ее название, он никогда туда не заглядывал. Цифры показывали, что был вторник, шестнадцать с минутами. Ничего не происходило, шныряли одиночные прохожие. Потом распахнулись двери «Тридцатки», и из них вышел Будник, в прозрачном полиэтиленовом пакете лежали два пенопластовых контейнера для еды. Он энергично направился в сторону Мариинской и быстро исчез из поля зрения камеры.

Шацкий прекрасно понимал, зачем Вильчур показал ему этот фильм.

— Интересно, правда? — старый полицейский откинулся на стуле, втиснувшись в самый темный и самый дальний угол помещения.

— Очень. Ведь если правда, что жена ушла от него в понедельник…

— То зачем он нес ей обед во вторник?

— Чтобы совпадало с его первой версией, аб