Отец хлопнул его по спине.

— Сынок, ноги у твоей мамаши были раздвинуты двадцать четыре часа в сутки. Но не думай об этом. Я же вижу, что ты пошёл в мою породу, а не в её. Я богатый и успешный человек, и все такими были, и да, я прекрасно понимаю, что такие люди, как я, часто считаются мелкими и материалистичными кусками говна… Но Боже! Как я взбесился, когда она сбежала с тем болваном. Тот гребаный пылесос «Kirby» стоил триста баксов… И представляешь, она его тоже забрала.

Мелвин учился в средней школе, когда его отец наконец признался в этом, и с тех пор Уинстон Парадей только встречался с женщинами, избегая женитьбы повторно, до трёх недель назад, когда он женился на Гвинет. За день до церемонии Мелвин набрался смелости и спросил:

— Эй, пап. Помнишь, когда-то давно ты рассказывал мне о моей биологической матери?

Отец поправлял галстук в тот момент.

— О, конечно. Вороватая, затасканная шлюха. Даже пылесос украла, когда сбежала с тем проходимцем, с которым трахалась за моей спиной.

Мелвин ухмыльнулся. Он уже давно подумывал о том, что его настоящим отцом мог быть тот продавец пылесосов «Kirby».

— Ты помнишь, что ещё сказал тогда?

— Эм… Пожалуй, нет, и что я сказал тогда?

— Ты сказал, что больше никогда не женишься.

Отец остановился, смотря в зеркало.

— Ты прав, я действительно так говорил.

— Так почему ты решил жениться сейчас? Гвинет кажется очень милой, но ты ведь практически её не знаешь. Она на двадцать лет моложе тебя, и у вас даже нет ничего общего.

— И что? — хихикнул отец. — Сын, мне 57 лет, я слишком долго играю свингера-миллионера. И… — отец подмигнул ему, — у неё отличные сиськи. Кто-то должен повесить их в Национальной Галерее искусств.

— Потрясающе, пап. У неё отличные сиськи. Но, а что насчёт её характера? Откуда ты знаешь, что она не такая, как моя мать? Шлюха, которой нужны только твои деньги!

— Брачный контракт, сынок. Она согласилась, что при разводе она останется с голой жопой. Что за женщина, а? И ты разговаривал с ней, ты знаешь. Она вроде новичка-космонавта. Плюс она говорит, что она марксистка.

Мелвин улыбнулся.

— Ну, для марксистки она кажется слишком довольной, ездя в нашем «Корвете» и живя в доме за миллион долларов.

— Полтора миллиона, Мелвин. И я должен сказать тебе, что она типичная лицемерная либералка, но кого это волнует? Она любит меня по-своему, а я её… Если ты понимаешь, о чём я.

Мелвин понятия не имел, что имел в виду его отец, но он не сказал об этом.

— Ну, надеюсь, у вас с Гвинет будет прекрасный брак, пап.

Отец кивнул, всё ещё разглядывая себя в зеркале.

— Спасибо, сынок, и спасибо за беспокойство. Честно говоря, я женюсь на ней, потому что она великолепна и хочет, чтобы о ней заботились. И это замечательно. Когда доживёшь до моих лет, то поймёшь меня.

По крайней мере, у них получился поучительный разговор.

Мелвин разговаривал с Гвинет всего несколько раз до их свадьбы. Она превратила одну из комнат наверху в свой рабочий кабинет, занимаясь там очень необычным хобби:

— Я оссариальная мозаицистка, — сказала она ему, приглашая посмотреть на свою работу. — Это моё творчество.

Поначалу Мелвин даже не понимал, что она говорит, его внимание отвлекало её тело. Отец был прав, когда сказал, что у неё классные сиськи. Она сидела, сгорбившись, за столом, работая над чем-то. Рядом с ней стояла пластиковая бутылка с шоколадным сиропом «Херши», из неё торчала соломинка.