Экипаж фрегата Атрейдесов по закону был отпущен и мог при желании вернуться на Каладан, хотя многие верные люди с корабля решили остаться на Кайтэйне и хотя бы своим присутствием поддержать герцога. Вся коллективная, равно как и индивидуальная ответственность была возложена только и исключительно на одного человека — герцога Лето Атрейдеса, командира фрегата. В дополнение было сказано, что дети Верниусов сохраняют статус беженцев при любом исходе дела и при любом возможном статусе Дома Атрейдесов. Таким образом, при любом исходе дела Лето мог считать, что одержал хотя бы одну, пусть маленькую победу: его друзья оставались в безопасности.

Находясь под Конфискационным Судом — при этом его мать не могла быть отозвана из ссылки у Сестер-Отшельниц, — герцог Лето отказывался от всего своего имущества (включая ядерное оружие и управление планетой Каладан) в пользу смотрителей Совета Ландсраада на все время Суда глав Великих Домов.

Суда, который мог превратиться в фарс.

Однако независимо от того, проиграет он или выиграет, Лето знал, что своим поступком он сумел предотвратить большую войну, которая, если бы она разразилась, унесла бы миллиарды жизней. Его действия были правильными, невзирая на последствия, которые он, возможно, накликал лично на себя. Старый герцог, окажись он перед такой альтернативой, сделал бы точно такой же выбор.

— Да, Туфир, все правильно, — сказал Лето, перевернув последний лист сверкающей ридулианской бумаги. Он снял с пальца герцогское кольцо, с мундира — герб Дома Атрейдесов и передал эти знаки герцогского достоинства чиновнику Ландсраада. Лето казалось, что он отрывает куски от собственного тела.

Если он проиграет свою отчаянную игру, то владение Каладаном станет ставкой в имперской гонке «кто кого», граждане морской страны станут беспомощными свидетелями этой драки. Он отдал все, бросив на круг рулетки свое будущее и свое состояние. «Может случиться так, что они отдадут Каладан Харконеннам, — с отчаянием подумал Лето, — только чтобы досадить нам».

Чиновник вручил Лето магнитную ручку. Лето прижал подушечку большого пальца к мягкой губке на маленькой чернильной ручке и размашисто расписался на документах. При этом он явственно услышал треск статического электричества, а может быть, это разгулялись его нервы. Чиновник тоже удостоверил свою личность на документах. То же самое с видимой неохотой сделал и Гават.

Когда чиновник вышел, шурша свой формой, Лето объявил:

— Теперь я простой гражданин, без титула и лена.

— Только до нашей победы, — ответил на это Туфир Гават. Не стараясь скрыть дрожь волнения, он добавил: — Какой бы ни был исход, для меня вы всегда останетесь почитаемым мною герцогом.

Ментат мерил камеру, как попавший в клетку тигр. Он остановился спиной к крохотному окну, за которым расстилался черный плоский пейзаж пригорода имперской столицы. Утреннее солнце вырисовывало четкий профиль ментата, оставляя его лицо в густой тени.

— Я изучил официальные улики, данные, записанные сканерами отсека лайнера, и рассказы очевидцев и вынужден согласиться с вашими адвокатами, милорд, которые считают, что все складывается отнюдь не в вашу пользу. Мы должны начать с утверждения, что вы не подстрекали к этому акту, а дальше разворачивать защиту, исходя из этого пункта.

Лето вздохнул.

— Туфир, если ты мне не веришь, то у нас нет шансов выиграть дело в Суде Ландсраада.

— Я принимаю вашу невиновность как факт. Но есть несколько возможностей, которые я перечислю в порядке возрастания вероятности. Первое: хотя это и не слишком вероятно, но катастрофа тлейлаксианских кораблей могла стать следствием несчастного случая.

— Надо придумать что-нибудь получше, Туфир. В эту версию никто не поверит.