Официальный справочник Империи утверждал, что на планете всегда тепло, климат постоянно умеренный. Бурь не бывает вообще. Ни одно облако никогда не затмевает безупречно чистый небосвод. Сначала Кинес подумал, что это — обычная пропаганда для туристов, но когда причудливо украшенный транспортный корабль Гильдии садился в космопорте, Кинес успел заметить целую флотилию климатических спутников. Эта техника с помощью грубой силы превратила Кайтэйн в райский безмятежный уголок, остров покоя в бушующем море природы.

Инженеры-климатологи железной рукой втиснули погоду в рамки, которые кто-то по глупости посчитал оптимальными. На деле же такое насилие над природой должно было неизбежно отразиться на моральном, духовном и телесном здоровье населения. Это была реальная опасность, но императорская семья была не в состоянии понять, какая катастрофа произойдет, если они не откроют засоренные глаза. Они продолжают предаваться покою под синим небом и прогуливаться по тенистым аллеям садов, но катастрофа неминуема. Было бы большим вызовом остаться здесь и изучить процессы, происходящие на Кайтэйне. Но Кинес сомневался, что император вызвал его для этого…

Сардаукары тем временем провели его в глубь дворца, под его гулкие своды. Группа прошла мимо статуй и классических произведений живописи. Обширный аудиенц-зал был огромен, как римская арена для гладиаторских ристалищ. Пол состоял из разноцветных площадок, каждая из которых символизировала какую-то планету Империи. По мере роста Империи к дворцу пристраивали альковы и флигели.

Придворные в ослепительных одеяниях, украшенных блестящими плюмажами и лентами, сотканными из нитей драгоценных металлов, с деловым видом сновали взад и вперед с какими-то бумагами, спеша на встречи и перешептываясь с таким видом, словно только им одним ведомо, каковы истинные цели их службы.

Кинес был чужим в этом мире политических интриг. Хотя пышность и великолепие очаровали его, он тянулся к уединению, неисследованным ландшафтам с их диковинной флорой и фауной. От дворцовой сутолоки у ученого уже успела заболеть голова.

Между тем сардаукары, сопровождая Кинеса, вступили в длинный коридор, ведущий в аудиенц-зал, и перешли на строевой шаг. Грохот их сапог напоминал ружейные залпы, диссонансом звучали неуклюжие, сугубо штатские шаги Пардота Кинеса.

Впереди, в конце длинного зала высился помост из изумрудного горного хрусталя, на котором стоял прозрачный Трон Золотого Льва, высеченный из монолитной глыбы хагальского кварца. На этом троне, согнувшись, притулилась фигура древнего старика — Эльруда Коррино IX, имперского правителя Известной Вселенной.

Кинес уставился на него во все глаза. Император был до неприличия изможден, худ и костляв. Огромная голова, казалось, вот-вот сломает тощую морщинистую шею. Окруженный такой неправдоподобной роскошью и невиданным богатством, император казался на их фоне каким-то незначительным, хотя по одному мановению пальца с изуродованными подагрой суставами подчиненные этого старика могут уничтожить любую планету и убить миллиарды людей. Эльруд сидел на этом троне уже без малого полтораста лет. Как много планет в Империи? Сколько человек ее населяют? Кинес подумал о том, кто может обработать такое невероятное количество информации?

Кинеса подвели к основанию помоста, и ученый неуверенно улыбнулся Эльруду, потом смутился, отвел глаза и согнулся в глубоком поклоне. Никто не потрудился рассказать Пардоту о придворном протоколе, а сам он был весьма несведущ в тонкостях светских манер и этикета. До ноздрей ученого донесся слабый запах корицы: рядом с троном был столик, на котором стояла кружка с меланжевым пивом.

Вперед выступил паж, сделал знак начальнику сардаукарского караула и громовым голосом провозгласил на галахском языке, языке межгалактического общения:

— Планетолог Пардот Кинес!

Кинес расправил плечи и попытался принять горделивую осанку, недоумевая, зачем понадобилось так пышно представлять его монарху — словно тот не знает, кого сюда привели по его же собственному вызову.