– И где это тебя носит? – Нос и рот его были покрыты грязным, неопределенного цвета шарфом, из-под которого голос звучал глухо и неразборчиво.

– Что вам нужно? – Вероника постаралась не подавать виду, что отчаянно трусит. В конце концов, это же не бандит, а обычный бездомный. Таких в Москве огромное количество, и никто на них не обращает внимания. Чего же здесь бояться?

– Пусти меня в дом. Мне надо.

– Нет, это исключено. Хотите, я вам денег дам? – Вероника раскрыла было сумочку.

– Закрой, – приказал бомж. – Мне не нужны деньги.

Они стояли друг напротив друга, она видела, как из-под шарфа клубится пар от его дыхания. Несколько секунд висело молчание.

– Не пустишь? – спросил бродяга, и Веронике показалось, что голос его дрогнул.

На мгновение она почувствовала что-то вроде сомнения. Может, пустить? На пятнадцать минут. Этого хватит, чтобы он согрелся, хотя бы чуть-чуть. Дать ему горячего чая, хлеба… Седой словно услышал ее мысли – взгляд его сделался более осмысленным, он снял шапку и пригладил седые космы, потом нахлобучил ее обратно. С губ Вероники уже готовы были сорваться слова, но она вдруг опомнилась. Что это с ней? Пустить в дом чужого человека, да еще такого – странного, страшного, оборванного? Мало ли что он может натворить? Да и неизвестно, не болен ли он какой-нибудь заразой.

– Простите, но нет. Не пущу.

Бомж наклонил голову.

– Зря ты так. Вообще, все зря.

– Что все? – не поняла Вероника.

– Все вот это. – Он кивнул на дом. – Ты умрешь скоро. Очень скоро.

Он сказал это так буднично, словно речь шла о прогнозе погоды. Вероника почувствовала, как сдавило грудь.

– Что… что вы несете…

– Не станет тебя скоро, вот что. А дом мой. Поняла – мой! – Он повернулся и зашагал по сугробам к лесу.

Вероника стояла и смотрела, как он постепенно исчезает за деревьями, точно персонаж из фильма ужасов. Ноги в уггах давно окоченели. Руки тоже были как лед. Она с трудом вышла из оцепенения и вставила ключ в замок. У нее долго не получалось открыть. Наконец калитка распахнулась, и Вероника нетвердой походкой вошла во двор. Она поднялась на крыльцо, скинула в прихожей пуховик и сапоги, добрела до диванчика и без сил опустилась на него. Ее била крупная дрожь. «Тихо, ну тихо, – пыталась она успокоить себя. – Чего ты, глупышка. Подумаешь, какой-то безумец что-то бормотал себе под нос. Да это даже слушать не нужно. Тем более придавать его словам значение. Что он, пророк, в самом деле? Мы живем в XXI веке, чудес на свете не бывает, наука все объясняет».

Вероника говорила вслух сама с собой, однако ее продолжало трясти. Во рту пересохло. Она налила в стакан воды и с жадностью выпила ее. Подошла к окну, оглядела быстро темнеющий двор. Никого. Тихо и пусто. В соседнем домике зажглось окошко. За ним другое. У нее немного отлегло от сердца. Значит, где-то рядом живые люди, если что, можно крикнуть, добежать до них. Только бы не сойти с ума.

Она раскрыла ноут, но безнадежно махнула рукой – работать в таком состоянии было невозможно. Тогда Вероника села за швейную машинку. Шить она любила с самого детства, это занятие ее всегда расслабляло и успокаивало. Крутя педаль и машинально передвигая кусочек занавески, Вероника в сотый раз прокручивала в голове недавнюю сцену.

Что имел в виду этот придурок? Он угрожал? Ну да, конечно, он угрожал ей. Насылал на нее проклятие, как злая фея в старой сказке про аленький цветочек. Та рассердилась на принца за то, что он не пустил ее в замок, и обратила его в чудище.