В его голосе не было страха, только возбуждение.

— Какой чудовищный шторм!

Лиет посмотрел на окаменевший герметик, которым он закрыл дефект корпуса станции. Воющий звук утечки воздуха стих, доносился только приглушенный рев урагана.

— Окажись мы снаружи, такой ветер сорвал бы мясо с наших костей, — задумчиво произнес Лиет. Кинес-старший поджал губы.

— Скорее всего это так, но тебе следовало бы научиться выражать свои мысли более объективно и научно. Фразу «сорвать мясо с костей» не употребишь в докладе императору.

Вой свирепого ветра, скрежет песка и рев бури нарастали угрожающим крещендо; внезапно капсулу сильно сдавило, и наступила мертвая, страшная тишина. Лиет моргнул и судорожно сглотнул, стараясь смочить пересохшее горло и вновь обрести слух. Напряженная тишина ударами молота отдавалась под сводами черепа. Сквозь трещавший и скрежетавший корпус капсулы, словно тихий шепот ночного кошмара, доносился шелест кориолисова ветра.

— Мы в оке тайфуна, — сказал Пардот, отходя от панели аппарата. — В таком убежище это не подарок, мы в очень ненадежном сиетче.

Вокруг капсулы сверкали голубоватые искры статического электричества, которое пыль выбивала из электромагнитных полей.

— Я бы тоже предпочел оказаться сейчас в сиетче, — признался Лиет.

Метеорологическая капсула медленно дрейфовала в оке тайфуна, пройдя вихри фронта. Запертые в тесноте утлого суденышка, двое людей на его борту могли бы поговорить как отец с сыном.

Но им не выпало такой возможности…

Десять минут спустя на капсулу обрушился задний фронт песчаной бури, станцию снова начало сотрясать исполинскими, неимоверной силы ударами пыльного ветра. Лиет пошатнулся, но удержался на ногах, Пардот тоже ухитрился сохранить равновесие. Корпус капсулы вибрировал и трещал.

Кинес посмотрел на пол, на панель управления, потом перевел взгляд на сына.

— Не вполне понимаю, что нам теперь делать, — сказал он. — Подвеска отказывает.

В этот момент капсула начала стремительно падать вниз, словно перетерлась и без того ненадежная страховочная веревка.

Лиет вцепился в поручень, стараясь сохранить вертикальное положение в зловещей невесомости, возникшей в раскачивавшейся станции, несшейся к земле, покрытой пыльным туманом. Тем временем планетолог вернулся к своим наблюдениям, не обращая особого внимания на происходящее.

Поврежденная подвеска вдруг чихнула и снова приподняла капсулу, это чудо случилось перед самым падением и смягчило удар. Искореженная капсула зарылась в песок, а буря Кориолиса ревела над ней, словно комбайн для сбора пряности, загоняющий кенгуровую крысу в норку. С неба хлынул поток освобожденной из тисков бури пыли.

Отделавшиеся синяками и шишками Пардот и Лиет поднялись на ноги и посмотрели друг на друга, дрожа от плещущего в их крови адреналина. Буря пронеслась, оставив позади капсулу…

Выставив наружу песчаный перископ и впустив в капсулу поток свежего воздуха, Лиет открыл тяжелый люк, и в кабину буквально рухнул поток песка. Пользуясь статическим пенным закрепителем, Кинес-младший укрепил стены песка и, используя лопатку из аварийного набора и собственные руки, принялся откапываться.

Пардот, полностью доверяя способностям своего сына в искусстве выживания в пустыне, углубился в данные приборов, сверяя с ними свои прежние записи.

Моргая, как новорожденный, только что появившийся на свет из материнского чрева, Лиет выбрался на поверхность и оглядел исхлестанный бурей Кориолиса ландшафт. Пустыня преобразилась: дюны сдвинулись с места, как переселяющиеся стада исполинских животных; следы, палатки и даже маленькие деревушки исчезли с лица земли.