- Минуточку, черт возьми, подождите-ка, - вспыхнул сенатор Кеддрик.

Кит холодно сощурился, встретившись с Кеддриком взглядом.

- Таковы мои условия, сенатор. Вы его наняли. Так что не пытайтесь шантажировать станцию, чтобы она еще и ваши расходы оплачивала. Это ваша проблема. Мистер Кедермен! - Он коротко кивнул детективу. - Жду вас ровно в шесть тридцать в библиотеке. Не опоздайте.

Скитер едва не споткнулся, первым ринувшись к лифту. Сенатор Кеддрик продолжал брызгаться слюной. Прежде чем двери лифта затворились, Сид Кедермен успел одарить Кита короткой, довольной ухмылкой и щелкнуть пальцами у виска в знак небольшой победы в той смертельной игре, в которую их ввязали. Скитер Джексон смахнул пот со лба.

- Черт, Кит, вы ведь никак не можете жить без опасностей, нет?

- Знаешь, Скитер, - вздохнул тот, когда лифт понес их вниз, к Общему залу. - Есть единственная вещь страшнее, чем управлять дорогим отелем на вокзале времени.

- Ну и какая?

- Не иметь вокзала времени, чтобы управлять на нем гостиницей.

На это Скитер не нашелся, что ответить.

* * *

Обычно Кэтрин ("Кэт") Эддоуз получала удовольствие от ежегодных поездок на уборку урожая в Кенте. Собирать хмель было проще многого другого, чем ей приходилось заниматься, да и сельский Кент превращался на это время года в огромный сад, полный цветов, зелени и свежего, чистого воздуха. Более того, Джону Келли, с которым она более или менее постоянно делила ложе вот уже семь лет, эти поездки на село почти всегда шли на пользу, избавляя на время от мучившего его кашля.

Однако в этом году все вышло по-другому. Обычно конец сентября бывал здесь теплым и живописным. Но все последнее лето выдалось необычно сырым и холодным. Когда они выбрались наконец, в Кент, дожди шли и там. От работы в холодных, мокрых полях от зари до заката здоровье Джона Келли только пошатнулось еще сильнее.

- Ничего уж тут не поделать, Джон, - сказала она наконец. - Видать, не судьба нам досидеть здесь до конца. Ты только смерти дождешься, точно говорю, и что тогда станется со мной, а? Куда ж я без тебя, Джон Келли?

Слезы стыда и бессилия заставили его отвернуться, но к ночи кашель его настолько усилился, что он согласился отказаться от уборки хмеля, пусть это и означало отказ от денег, в которых они оба так нуждались. У них не оставалось другого выхода, как вернуться в Лондон, где их хотя бы ждала сухая комната Келли для ночлега. Дорога пешком из Хантона в Лондон была неблизкой, но и денег на поезд у них не осталось, так что они отправились пешком, в компании с другой семейной парой, с которой познакомились, работая в полях.

- Ну что ж, нам в Челтенхем, - сказали их новые друзья, когда они добрели до поворота на Лондон, - так что до свидания, и удачи вам. Глянь-кось, Кэт, у меня тут квиток на рубаху фланелевую - может, возьмешь? Ценой всего два пенса, а старику твоему как раз сгодится, и, скажу тебе, нужна ему теплая рубаха, с таким-то кашлем.

- Спасибо. - Кэтрин с благодарностью приняла измятый талон. - Я и сама боюсь за Джоново здоровье - холода придут, а денег как не было, так и нет. Правда твоя, рубаха нам пригодится. - Она сунула талон в один из карманов, к тому самому мятому письму, что она купила у Энни Чапмен, бедолаги; письму, которого она слишком боялась, чтобы дать перевести, после того, что случилось с бедной Энни. И ведь Смуглая Энни призналась, что купила эти письма у Полли Николз, а та тоже погибла жуткой смертью.

Может, умнее всего было бы вовсе избавиться от этого письма? Просто выбросить его или сжечь, даже не пытаясь перевести?

Они простились с друзьями и побрели дальше по дороге, ведущей от развилки в Лондон. Кэтрин то и дело с опаской поглядывала на Джона. Цвет лица у него сделался еще хуже, и дышал он с трудом.