Потому что ты наша проблема.
— Что ж тогда дай мне повод ответить тебе, и я незамедлительно вырву твоё сердце, — рявкает Томáс.
— С удовольствием, — клыки Стана удлиняются, а меня это начинает раздражать.
— Ага, поубивайте друг друга, у нас же мало проблем. Хватит заниматься ерундой. Прекратите. Я пойду к Ромá, а вы только попробуйте прикоснуться друг к другу. Я вам обоим задницы надеру, — указываю пальцем на каждого из них и направляюсь к двери. — Стан, побудь с Томáсом. Томáс, не провоцируй Стана. Надеюсь, вы сможете принять факт того, что оба дороги мне. Если один из вас умрёт, то моя жизнь никогда не будет счастливой. Этой мотивации вам хватит, чтобы успокоиться? — спрашиваю, оборачиваясь и испытующе глядя на них обоих.
Стан кривится, как и Томáс.
— Я не слышу? — злобно повышаю голос. — Я не заставляю вас любить друг друга, но прошу не создавать проблемы друг другу и мне, пока всё это дерьмо не закончится. А потом деритесь хоть каждый день, пока ваши члены не отсохнут. Я ясно выразилась?
— Да.
— Предельно.
— Вот и хорошо.
Конечно, я рискую, оставляя их наедине, но у меня нет выбора. Томáсу небезопасно находиться вне замка, а Стан должен принять факт того, что он не единственный мужчина в моей жизни. Это сложно, признаю, но, может быть, это поможет и мне принять факт наличия Томáса в моём мире. Пока я отрицаю происходящее, хотя понимаю, что это довольно глупо.
— Дядя, — вхожу в пыльный архив, оглядывая высокие стены, забитые ампулами с кровью, книгами, документами и другими важными вещами клана.
Ромá стоит у большого стола, а перед ним помеченные сосуды с кровью вампиров.
— Я нашёл всех, кто откликнулся на наше сообщение, и с кем мы не можем связаться. Их так много, — шепчет Ромá. — Пятьдесят семь вампиров. Это семьи.
Делаю глубокий вдох, пробегаюсь взглядом по списку, там даже маленькие дети есть, родившиеся совсем недавно, год или три назад. Есть старые вампиры с большой семьёй: жена, двое сыновей и жёнами и пятеро детей. Господи. Я не могу их найти. Не могу.
— Призови их, Русó. Я оставлю тебя и подожду снаружи, — дядя похлопывает меня по плечу, прежде чем оставить.
Я не могу! Не могу! У меня нет сил!
Мне стоило бы признаться в этом, но я боюсь, что тогда Томáсу будет хуже. Вот она связь в действии. Теперь любая моя ошибка повлияет на будущее Томáса.
Я смотрю на ампулы с кровью, и меня начинает тошнить. Чтобы призвать вампира или оборотня, нужно принять в себя хотя бы каплю его крови. То есть проглотить, дать время чужой крови смешаться со своей и призвать того по имени. Я должна попробовать.
Капнув кровью на палец, я подношу его ко рту и облизываю. Боже. Закрываю рот ладонью, потому что весь мой организм бунтует против этого. Меня мутит ещё сильнее. Кислота начинает подниматься по моему пищеводу. Я проглатываю её, а затем горечь собирается в горле, которую тоже проглатываю.
Я не могу. Даже попытки кажутся смешными. Меня сейчас вырвет. Я больше не в силах пробовать чью-то кровь. Мне приходится контролировать своё дыхание, борясь с желанием очистить желудок. Я считаю, делая вид, что перебираю склянки и ищу вампиров. Но я больше не могу.
— Дядя, — зову Ромá, облизывая губы и вытирая ледяной пот, собравшийся на лбу.
— Как дела?
— Никак. Тихо, — шепчу я.
— Чёрт, мы их потеряли, — с болью в голосе произносит Ромá. — Их убили.
Это ещё не точно. Но как я могу признаться ему в том, что бесполезна? Это уничтожит Ромá. Он так верит в меня.
— Мы справимся. Последние группы уже вот-вот прибудут. Мы сильнее и отразим удар, если понадобится. |