- Там видно будет… - уклончиво ответил Костя.

Варя покачала головой и кивнула Мите:

- Запиши там Костину группу… да пойдём по домам - надо всех наших ребят поднять на завтра.

Они зашагали вдоль улицы.

- «Птенчика» будем звать? - спросил Митя, остановившись около дома Кораблёвых.

- Как же, обязательно! - решительно сказала Варя. - И брось ты, пожалуйста, эту кличку… Какой он «птенчик»!

- Что верно, то верно! - усмехнулся Митя. - Скорей бычок выше средней упитанности…

Витя Кораблёв сидел в горнице и плёл из конского волоса леску для удочки.

Выслушав Варю, он долго рассматривал леску - видно, соображал, что же ему ответить.

- Я бы с моим удовольствием, да вот на рыбалку собрался. И сестра хочет поудить! - Мальчик кивнул на сидящую у окна Галину, потом посмотрел на Варю: - Пойдём и ты с нами… Я такие места знаю - богатый улов будет!

- Нет уж, спасибо! Желаю тебе удачи! - сухо ответила Варя и потянула Митю к двери.

- Варюша, обожди минутку! - Галина Никитична поднялась и обратилась к брату: - Витя, а может, рыба потерпит?

- Так самое же время…

- Ничего, ничего… Порыбачим в другой раз. Наша рыба не уйдёт… Варя, запиши и меня, пожалуйста, в вашу группу.

- Галина Никитична, и вы с нами? - воскликнула Варя, выхватывая у Мити тетрадь. - На какую работу вас записать?

- А на какую угодно, - улыбнулась Галина Никитична. - Где больше ребят, туда и запишите…

Глава 17

КОРАБЛИ В ПОЛЕ

Утром четвёрка приятелей чуть свет была уже в поле. Без конца и края тянулись спелые хлеба, перемежающиеся перелесками, коричневыми квадратами пара, делянками голубого овса и ярко-зелёной картофельной ботвы. Сейчас хлеба были волглые, сизо-дымчатые от росы, точно затянутые слюдяной плёнкой. Пока мальчики узкой полевой тропинкой пробирались к бригадному табору, их штаны и рубахи так намокли от холодной росы, будто ребята вброд перешли реку.

На углу делянки ребята заметили Марину Балашову. В том же белом платочке и голубой майке, что и вчера, она озабоченно оглядывалась по сторонам, то и дело трогала влажные колосья, и ребятам показалось, что бригадир со вчерашнего вечера так и не уходила домой.

- Переживает! - вполголоса заметил Алёша Прахов. - Наверное, всю ночь не спала.

- А ты как думал? Легко ли такой урожай убрать? - сказал Костя.

И правда, Марину многое беспокоило в это утро: подойдут ли вовремя колхозники, жатки, подводы, не запоздают ли комбайны из МТС? Особенно тревожила её обильная роса, выпавшая за ночь.

И мальчики, почувствовав душевное состояние бригадира, остановились поодаль.

Но Марина сама подошла к ним:

- Вы что это поднялись ни свет ни заря?.. Видали, росища какая, хоть купайся! Теперь жатву рано не начнем.

- Так и вы ни свет ни заря… - осторожно заметил Костя.

- Уж приметили… - усмехнулась Марина, потом вздохнула и задумалась. - А иначе и нельзя, ребята! За хлеб всегда душа болит.

Ветер за ночь утих. Колосья пшеницы стояли недвижимые, оцепеневшие и, казалось, совсем не замечали того оживления, что начиналось в поле. Тарахтя, проехали по дорогам жатки и лобогрейки и заняли свои боевые позиции по углам делянок. Около них, как орудийная прислуга, разместились вязальщицы снопов.

Подошли скирдовальщики с трезубыми вилами на плечах. Около полевого стана закурился синий дымок бригадной кухни.

И наконец со стороны МТС послышался рокот моторов.

- Комбайн, комбайн идёт! - восторженно завопил Алёша и полез на плечи Паше Кивачёву, чтобы первым увидеть машину. - Самоходный дали! Новенький!

- Пусти! Что я тебе - вышка, каланча?.