– Благодарю вас, но в полной реконструкции нет надобности.

– Согласен. Тем более я не стану просить об этом Дейдри, чей безмятежный облик может ввести в заблуждение. Но может быть, мы попытаемся воссоздать другие обстоятельства, выключив свет?

– Нет! – Дейдри отпрянула от мистера Долиша. – Снаружи уже совсем темно. А ведь тогда еще не стемнело окончательно, не так ли?

– Безусловно. Я хорошо различал очертания предметов – вернее, мог различать, если бы уделял этому внимание. Но я думал о другом. А затем…

– По-моему, дядя Пен, – заметил Ник, – сейчас как раз один из тех моментов, когда вы обычно рассказывали мне истории о привидениях.

– Та же мысль, мой мальчик, пришла мне в голову. В те дни ты был шустрым мальчуганом, и я вижу, твой темперамент не изменился. Итак, я сидел там и размышлял. Направление моих мыслей не имеет значения. Признаюсь лишь, что я был удручен и подавлен…

– Ради бога, дядя Пен, не трогайте револьвер!

– Прошу прощения, Ник, движение было непроизвольным. Моя рука не коснулась револьвера. С вашего позволения, мы прикроем газетой и скроем от взоров безобразное орудие. Поглощенный своими мыслями, я ничего не видел и не слышал. Но подняв взгляд, я сразу очнулся. Что-то стояло в окне и смотрело на меня.

– И что же на вас смотрело? – осведомился мистер Долиш.

– Могу лишь сказать, что это была фигура в черной мантии и с черной маской или вуалью на лице, возможно, с прорезями для глаз, но я в этом не уверен.

– Что за фигура? Высокая или низкая? Толстая или худая?

– «Средняя» – единственное слово, которое приходит мне на ум. Пеннингтон Баркли пожал плечами. – Я испытывал высокомерное презрение к нашему визитеру. Я чувствовал… знал, что это не призрак, а человек. Но если я скажу, что не испытал страшного потрясения, то буду тем, кого Ник с присущей истинному янки образностью назвал бы закоренелым вралем. Но худшее было впереди. Я крикнул незваному гостю:. «Кто вы?» или «Что вам нужно?» точно не помню. И тогда я услышал звук автомобиля на подъездной аллее. Я понял, что Дейдри возвращается из Брокенхерста. Теперь я достиг той части истории, где могу быть точным. С правой стороны мантии у моего визитера, очевидно, имелось нечто вроде кармана. Он – или она, а может, и оно – сунул туда руку в перчатке и вытащил револьвер. Не спрашивайте меня, как я узнал, что это мой револьвер! Не спрашивайте, откуда я знаю о перчатке! Но, Бог мне судья, я был в этом уверен!

– Что это была за перчатка? Резиновая, вроде тех, что сейчас на вас?

– Нет – во всяком случае, она была другого цвета. И это не была замшевая или лайковая перчатка из тех, что мы обычно носим. Я бы назвал ее тонкой обтягивающей перчаткой из серого нейлона – палец визитера не мешкал с предохранителем. Он поднял револьвер и выстрелил в меня с расстояния примерно дюжины футов. Я увидел вспышку, услышал грохот и почувствовал удар в области сердца. «Значит, он пришел убить меня!» – подумал я. Не произнеся ни слова, визитер бросил револьвер на ковер и вышел через окно, задернув за собой занавеси.

– Очевидно, нырнув головой под поднятую раму, – вставил мистер Долиш.