- Теперь я знаю вас, Глен, -'заговорила Джейми негромким голосом, почти теряющимся в мягком плеске воды. - Вы не совершенны.

Способны на ошибки. Но вы достаточно сильны, чтобы однажды суметь простить себя. По крайней мере, я надеюсь на это.

Она плакала о нем. Он страдал, и она чувствовала его боль даже тогда, когда он сам себе запрещал чувствовать ее.

- Не плачьте.

- Это так грустно, Глен. Ведь вы бы чувствовали себя виноватым, даже если бы ваша жена попала в авиакатастрофу или умерла при родах, не правда ли?

Он подумал об этом.

- Полагаю, вы правы.

- Видите, это ваша работа всему причиной.

Вы стремитесь всех защищать. Держать все под контролем. Всегда быть на высоте.

Ему стало неловко оттого, что она так хорошо разобралась в его характере.

- Но, Глен, на свете есть много вещей, которые не подвластны людям, как бы они того ни хотели. И в их числе жизнь и смерть. Разве я не права?

Однако он все еще не хотел признавать этого.

Он сопротивлялся, хотя знал, что не сможет снова почувствовать себя живым человеком до тех пор, пока не простит себя.

- Глен...

- Да?

- Как думаете, ваша жена хотела бы, чтобы вы были несчастны?

- Великий Боже, конечно нет! Она безумно любила меня!

- Тогда единственное, что вы еще можете сделать для нее, - это быть таким, каким она хотела бы вас видеть. Если ваша жена действительно любила вас, она хотела бы - хочет, Глен! - чтобы вы были свободны. И счастливы. И открыты для всех подарков, которые делает вам судьба.

- А сейчас я погряз в цинизме и несчастен.

Джейми ничего не сказала. Да ей и не нужно было ничего больше говорить. Достаточно того, что у него открылись глаза. И он признал ее правоту.

Что такого я сделал в этой жизни, чтобы заслужить подобное счастье встретить на своем пути сразу двух женщин, способных по-настоящему понять меня? - спросил себя Глен. Чем заслужил право на второй шанс? Возможность вновь пережить это волшебное ощущение, когда погружаешься в омут женских глаз?

Он коснулся губами ее волос. Они были прохладными и мягкими и пахли лавандой.

Джейми медленно запрокинула лицо. И Глен принял то, что она с такой щедростью предлагала. Он ощутил пряный и свежий вкус ее губ, таких невинных, несмотря на то что она родила двоих детей. Никогда еще он не пробовал ничего подобного.

Все звуки исчезли, заглушенные бешеным стуком крови в его висках.

На щеках Джейми еще не высохли слезы. Глен собирал языком драгоценные капли, нежно касался губами ее шеи и плеч, очарованный бархатистостью кожи.

Ему хотелось повалить ее прямо на влажные доски причала и овладеть ею, забыв, пусть ненадолго, о постоянном контроле, сделавшем его тело тюрьмой для чувств.

Он хотел быть свободным, открытым и счастливым.

И больше всего он хотел любить ее.

Но не здесь, в двух шагах от людной улицы. А дома, где он сможет снять с нее это платье, опрокинуть на кровать и смотреть на нее, пробовать ее, чувствовать ее каждой частичкой своего тела.

- Поедем домой, - хрипло произнес Глен.

Джейми молча поднялась, протянула ему руку, и оба побежали по рассохшимся ступеням вверх, к шуму и свету.

Будущее счастье казалось им таким же непреложным, как близящийся восход.

9

Дорога домой немного отрезвила его, распаленного ее дурманящей близостью и жаром ее кожи под губами. На смену безрассудному желанию пришли более практические вопросы.

Застелил ли он постель сегодня утром? Не валяется ли на полу грязная одежда? Кто-то из бывших коллег, из самых благих намерений конечно, прислал ему каталог женского белья.

Глена подобные вещи не интересовали, и он швырнул яркий журнал на тумбочку. Что, если он попадется ей на глаза? У нее снова возникнет подозрение, что она имеет дело с извращением, - подозрение, которое ему уже почти полностью удалось рассеять.