Хэйзел невозмутимо накалывала на вилку кусочки мяса из рагу, а Мэтт чувствовал всё большее раздражение. Он не торопился приступать к стейку. Вместо этого наклонился к Хэйзел, и плохо скрываемое негодование так и сочилось из его слов:

– И ты не предупреждала, что там будет Себастьян.

– А а а, ее братец гондон.

– Он меня и разукрасил. Хотя сначала я ему хорошенько врезал.

Хэйзел кивнула и указала вилкой на руку Мэтта:

– Полностью поддерживаю твои действия. А теперь, будь добр, используй нож по назначению.

– Ты знала, что Себастьян там будет.

– Ну… подозревала. Но не стала говорить. Я же не была уверена на сто процентов!

Внутри Мэтта клокотала ярость, хотелось что нибудь разбить, и он заставил себя остановиться, несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть. И приняться наконец за несчастное мясо, скрежеща по тарелке так, будто собирался и ее разрезать.

Спокойствие не было сильной стороной Мэтта. То есть он хотел бы быть невозмутимым, но находилось слишком много вещей, которые его… трогали. Да и рассудительностью Мэтт не отличался.

По крайней мере, его давно не задерживала полиция. Он работал над собой!

Мать говорила, что в Мэтте проявилась ирландская кровь. У нее при этих словах отчетливо звучало неодобрение: набожная католичка Мэри не понимала всех «безумств», как она называла. Отец посмеивался, он вроде бы по молодости тоже не был паинькой.

Даниэль не высказывался неодобрительно о поступках брата, а Мэтт немного завидовал его умению держать себя в руках. Но на всю жизнь запомнил, как бабушка однажды сказала, что Дану попросту пришлось таким быть из за лоа. Чтобы не ослаблять контроль.

– А иначе что? – с вызовом спросил тогда Мэтт. Он видел, как лоа выполняли поручения Дана, приносили ему мелкие вещи, подслушивали.

– Лоа сведут с ума.

С призраками хотя бы можно не обращать на них внимания. Им глубоко плевать как на спокойствие Мэтта, так и на его силу воли.

Принесли новый кофе для Хэйзел и еще пиво для Мэтта.

– Это гри гри? – спросила Хэйзел, кивая на амулет на груди Мэтта и явно желая перевести тему. – Не видела, чтобы ты их носил.

Мэтт пожал плечами.

– Что в нем? – не унималась Хэйзел. – Крысиный хвостик, немного могильной земли, человеческий позвонок?

– Точно ничего человеческого. Я такое не терплю.

Хэйзел знала и о семье Мэтта, и о его даре. Она принимала это как само собой разумеющееся, может, именно поэтому Мэтт и дружил с ней столько лет. Человеческие кости он терпеть не мог, к ним слишком часто цеплялись ошметки призраков.

Даниэль об этом знал, так что, скорее всего, сделал колдовской мешочек на защиту из земли и животных. Судя по запаху, наверняка еще из трав, хотя это больше по части Мэтта.

Когда вчера Даниэль вручил ему гри гри между поеданием кусков пиццы, Мэтт даже растерялся. Видимо, к своим плохим предчувствиям Даниэль относился максимально внимательно.

Убрав мешочек под футболку, Мэтт повторил:

– Травы, земля… ничего особенного. Гри гри сделал мой брат.

– О нем то я и хотела поговорить.

– О Даниэле? – искренне удивился Мэтт. Конечно, Хэйзел с ним знакома, но они толком не общались.

– Точнее, об истории, в которую он влип. Ты же знаешь, что мой кузен Уилл работает в полиции?

– Да, помню. Патрульным?

– Он любопытный и в курсе всего. А я люблю слушать его истории! Сейчас всё отделение взбудоражено трупом Бенджамина Тайлера.

Мэтт удивился, но попытался не показывать, как навострил уши. Вот, может же казаться спокойным, когда надо. Хэйзел, правда, и не обращала внимания. Она взмахнула рукой, отчего звякнули многочисленные браслеты:

– Конечно, всё смыло дождем, но криминалисты уверены, его убили на Марселевом перекрестке, а потом оттащили труп к болоту.