А вот Кембридж сейчас оказался таким же страшным ударом, как и те первые дурные вести. Лиза с ужасом поняла, как сильно изменился Дима. Позади остались времена, когда они вместе принимали решения, когда муж советовался с ней, когда она помогла поставить на ноги его небольшую тогда компанию, серьезно пошатнувшуюся в девяносто восьмом. И даже продала ради поддержки предприятия доставшуюся ей от бабушки огромную трехкомнатную квартиру на Тверской. Лиза никогда не ставила ему это в укор — считала своим долгом. А вот сейчас захотелось припомнить зарвавшемуся мужу все. Лиза расплакалась, как девчонка, от жалости к себе — ее пытались разлучить с самым дорогим, с тем, что было смыслом ее жизни и надеждой на завтрашний счастливый день. Но, как это ни странно, злость на мужа вытекала из Лизы вместе со слезами. Она задумалась, решила, что Дима тоже по-своему заботится о благе дочерей. Хочет дать им лучшее. Утерла слезы и пообещала себе при случае спокойно объяснить мужу все: что МГУ не хуже — проверено временем и многими вышедшими оттуда теперь знаменитыми и достойными людьми, что нельзя лишать ребенка привычного круга общения, отсылать от дома и семьи.

Случай поговорить представился не скоро: Дмитрий Львович, словно нарочно, избегал возможности остаться с женой наедине. Возвращался поздно и сразу ложился спать, утром на скорую руку пил кофе и уезжал. Лиза ждала. В один из выходных, спустя месяц после первого упоминания о Кембридже, девочки уехали всей школой на экскурсию, а супруги волей-неволей остались дома одни. Лиза приготовила завтрак, накормила мужа, никак не демонстрируя своих намерений, и они, как в старые добрые времена, отправились прогуляться по лесу.

— Дим, — Лиза взяла мужа за руку, — ты меня еще хоть капельку любишь?

Такого подвоха от спокойного субботнего утра Дмитрий Львович не ожидал. Он внутренне напрягся и ответил вопросом на вопрос:

— Почему ты спрашиваешь?

— Да так. Хочется иногда услышать от тебя приятные слова. Последнее время ты редко со мной говоришь. — Она делано-печально вздохнула. Дмитрий вряд ли догадывался о том, что она в курсе его неверности и только по привычке играет роль любящей жены. Так и нечего ему все знать. Пусть считает себя самым умным — ему это нужнее.

— Работа… — Дмитрий Львович обрадовался, что удалось уклониться от ответа. — Устаю как собака, ты же знаешь. За день так наговоришься, что язык во рту не ворочается. Иногда по семь-восемь переговоров в день — свихнуться можно. Да и от персонала покоя нет — то это у них случилось, то то. Приходится все решать.

— Дим, — Елизавета Андреевна посмотрела на мужа, — ты мне не ответил.

— Я? — От Лизы не ускользнуло то, как он отвел глаза. — На что?

— На то, любишь ли ты меня, — терпеливо, почти по слогам, повторила она.

— Ну конечно! Мы же с тобой одна семья. Вон какие дочки замечательные растут — все твоя заслуга.

— Зачем ты тогда это затеял? — Дмитрий Львович не сразу понял, о чем идет речь. Непроизвольно дернулся и на всякий случай вытащил из ладони жены свою руку.

— Что ты имеешь в виду?

— Кембридж, — Елизавета Андреевна печально усмехнулась, глядя на его испуг. А потом торопливо, не давая ему вставить даже слово, продолжала: — Это же глупо.