— Мэр Монтроза и его лучшая половина, — сказал Ремсбах, кивнув в сторону удалявшихся фигур. — Нет смысла вас знакомить — они не скажут вам ничего интересного. И потом, он меня терпеть не может, а она теперь всю ночь не будет спать, пытаясь разгадать, что я тут делал с какой-то незнакомкой.

Это замечание прозвучало после креветок и второй порции виски, но Эми отметила, что смех ее партнера уже слегка превысил принятый здесь уровень децибел. Хорошие парни иногда позволяют себе лишнее.

Почти сразу он прервался вторично, чему Эми была только рада. На сей раз ее познакомили с худощавым остролицым мужчиной средних лет, в котором интереснее всего была симпатичная жена на двадцать лет моложе его. Не высший класс, отметила Эми, однако, опустив взгляд и посмотрев на ее обувь, переменила свое мнение. Наличие в этом захолустье сшитых на заказ туфель из крокодиловой кожи говорило о хорошем вкусе, которого могло быть вполне достаточно для образцового брака.

— Эй, Чарли, привет! — Ремсбах повернул голову в сторону пары.

На женщину он не обратил никакого внимания, несмотря на то что именно она кивнула в ответ на его приветствие. Наверное, все-таки не жена, решила Эми, хотя, если не считать собрания анонимных алкоголиков в баре, нравы здесь, судя по всему, были весьма консервативные, и, чтобы привести в это общество, полное достойных и уважаемых жен и матерей, какую-нибудь девицу, требовалась немалая смелость. Впрочем, если вдуматься, то и Ремсбах проявил известную смелость, приведя сюда особу вроде нее. Но довольно поспешных суждений — несмотря ни на что, она хотела познакомиться с этим человеком. И Ремсбах тут же удовлетворил ее желание.

— Сенатор, хотел бы представить вам мою приятельницу. Мисс Хайнс, это Чарли Питкин. Советую вам аккуратнее подбирать выражения, когда будете говорить с ним обо мне, ибо так случилось, что он мой адвокат.

— Вы ведь писательница, да? — Эми кивнула, и худощавый мужчина едва заметно улыбнулся. — В таком случае, думаю, я догадываюсь, что привело вас сюда. Отто, наверное, сможет ответить почти на все ваши вопросы, но если есть что-то еще, что, по-вашему, смогу рассказать вам только я, то я почти всю неделю буду на месте. Вы сможете найти меня в моем офисе.

— Это очень любезно с вашей стороны, — сказала Эми.

Чарли Питкин покачал головой.

— На самом деле это всего лишь уловка, цель которой — появление моего имени в вашей книге. — Он кивнул в сторону Ремсбаха. — Позвоните мне насчет того дела.

— Завтра же утром.

Эми вместе с Ремсбахом смотрела, как Питкин и его неопознанная партнерша направляются к официанту, который терпеливо ждал в дюжине шагов от столика.

— Он и правда сенатор? — спросила Эми.

— Разумеется. Уже три срока в законодательном собрании штата. — В голосе Ремсбаха послышалось раздражение. — Никогда не помешает иметь адвоката, который разбирается в политике. Надо отдать ему должное — у него хороший еврейский ум, и он здорово мне помогает.

В этот момент Эми ничего так не хотелось, как попрощаться с Фейрвейлом. И она распрощается с ним навсегда, пообещала она себе, как только выполнит свою миссию. Она прибыла сюда, чтобы собрать сведения для своей книги, и самым разумным было вопринимать людей вроде Ремсбаха как часть этой задачи. Эми вспомнила нескольких людей, у которых она брала интервью для первой книги, — проституток, торговцев наркотиками, насильников. В сравнении с ними Отто Ремсбах едва дотягивал до четвертого деления на воображаемой шкале от единицы до десятки. С ним она справится. Едва она это подумала, как, по странному совпадению, та же мысль прозвучала в речи Ремсбаха.

— …справился, — говорил он.