Да и на спальню взрослого мужчины эта комната не была похожа. Такой уголок скорее подходил для отдыха ребенка. Но ведь и Норман Бейтс когда-то был ребенком.

Терри спросила себя, каким был Норман до того, как вырос и превратился в чудовище.

Оглядевшись по сторонам, она отчасти получила ответ. Здесь не было предметов, с которыми любят возиться мальчики, — мячей, бит, шлемов. Не видно было даже бейсболки, а над двумя книжными полками в дальнем углу не висели вымпелы. Сами полки были забиты книгами; наверное, он много читал. Это не значит, что он был не в себе, мысленно заметила Терри, — до того как появилось телевидение, люди много читали. Так что это почти ничего не говорило о том, каким на самом деле был Норман Бейтс.

Ответ на этот вопрос Терри получила, когда луч фонарика Мик скользнул по противоположной стене и остановился на фотографии.

— Вот он! — сказала Мик.

Улыбающийся маленький мальчик в комбинезоне, сидевший на пони, был заснят на пленку и помещен в рамку. До того как увидеть это фото, Терри представляла себе Нормана совсем по-другому. Глядя на выцветшую фотографию, она вновь и вновь спрашивала себя: как этот миленький ребенок мог вырасти в такого монстра?

Не было смысла говорить об этом с Мик — она не воспринимала подобных вещей. И потом, Мик снова решила исчезнуть, и, не обернись Терри вовремя, она и не заметила бы, как подруга выходит в коридор.

— Да что это с тобой? — спросила она. — Так все время и норовишь ускользнуть от меня. Может, тебе нужно в туалет?

— Нет уж, в туалете меня здесь не увидишь, — ответила Мик.

Она направилась по коридору к темной двери и, подойдя, легко толкнула ее. Та оказалась незапертой. Мик взмахнула фонариком, приглашая Терри войти.

— Спальня матери, — сказала она.

Запах краски здесь был явно лишним. Терри, очутившись в этой комнате, тоже почувствовала себя лишней. Спальня матери оказалась настоящим хранилищем раритетов, полным всевозможных предметов, какие нынче можно увидеть разве что в музее. Терри заинтересовалась только большой кроватью, но и та разочаровала ее, поскольку была пуста.

Она нахмурилась и посмотрела на Мик, которая осветила кровать фонариком.

— Кажется, ты говорила, что покажешь мне мать.

— Так и есть, — кивнула Мик.

— Ну и где же она?

— Попридержи лошадей, а? — Мик двинулась к выходу и вдруг, оказавшись в коридоре, остановилась так резко, что шедшая следом Терри едва не налетела на нее. — Подожди-ка! — пробормотала она. — Кажется, я что-то услышала.

С минуту они не двигались — две маленькие фигурки, безмолвно застывшие в темноте. Но все было по-прежнему: вокруг них вздымались неподвижные тени, и со всех сторон их обступала тишина.

Ни звука. Бояться совершенно нечего. Лишь подошвы их кроссовок издавали легкий скрип, когда они шли по коридору и спускались по лестнице. Дойдя до нижней ступеньки, Мик остановилась.

— Хочешь осмотреть первый этаж? — спросила она.

— А мать здесь?

Мик покачала головой.

— Нет, но она нас ждет.

— Где?

— В кладовой.

Так вот куда они направлялись, идя в этот дом, — Мик впереди, охваченная нетерпением, Терри следом за ней, нехотя, замыкая шествие. Она все время повторяла себе, что она не цыпленок, но это была ложь. Она хуже цыпленка — она глупый голубь, раз поверила байке Мик про то, как увлекательно все это будет. Вероятно, Мик будоражило, что она таким образом надует своего старика, но она забыла, что Терри тут ни при чем.