— Н-да… — протянул майор, — у вас алиби тоже есть.

— Таким образом, алиби нет лишь у вас, господин следователь, — равнодушно подытожила Виктория.

— Выходит, что так, — тот развел руками.

Сашке стало жаль его. Вид у несчастного был крайне подавленный: бледный лоб покрылся испариной, губы тряслись. Да что там губы, он уже трясся всем своим упитанным телом.

«Ничего себе влип человек!» — сердобольно подумала она.

В общем, на том и закончили обсуждение. Хотя результат, конечно, был достигнут: если до этого разговора следствие, можно сказать, зашло в тупик, то после него уж никто определить не мог, где сейчас это следствие находится. Нет, Вован, разумеется, тут же определил, но подобное местоположение не принято оглашать в приличном обществе. А потому, прощаясь со следователями, все только опускали глаза да прятали улыбки.

Те же так ничего вразумительного и не смогли доложить вернувшемуся раньше обычного Аркадию Петровичу.

Удивительное дело, но смерть Нади, похоже, никого не выбила из колеи. Словно к убийствам в доме настолько привыкли, что уже не считали их чем-то из ряда вон выходящим. Аркадий Петрович лишь покачал головой и тут же прошел в кабинет со своей секретаршей. Его, судя по всему, волновали какие-то иные дела, от которых он никак не мог отвлечься. Павел проследовал за ним немой загадочной тенью. Лишь бросил короткий взгляд на Сашку, от которого та совсем растерялась. Она ожидала большего. По крайней мере, кивка или слабой улыбки.

«И что теперь?» — спросила она себя, прежде чем погрузилась в мучительные размышления.

Виола с Борисом объявились часам к семи и сообщили, что вернулись из банка, где провели весь долгий день, а поэтому они жутко переутомились и не желают слушать ни про какие убийства. Впрочем, Виола поинтересовалась, убрали ли из дома труп, а также приказала Валентине заняться кухней и приготовлением еды. С этим она удалилась в свою комнату, сохраняя на челе весьма усталый вид.

— При таком отношении скоро в вашем доме ни одной горничной не останется, — проворчал Серега, — всех перебьют. А дворнику Игнату я уже посоветовал рвать отсюда когти.

На этом месте он запнулся, почему-то покосился на дверь и закончил совсем скомканно:

— У вас было три горничных, кухарка и Валентина. Всего пять женщин, а Игнат — единственный мужик. То есть… а может быть, я поторопился… Однако на его месте я бы не стал ждать продолжения событий, мало ли что там…

С этим он и удалился. Причем вид у него был такой, будто он не собирался более никогда появляться в этом опасном доме.

«Дурак какой-то, — решила Сашка. — И почему его еще из Оксфорда не поперли?!»

А потом с лестницы спустился отец. Он выглядел усталым, но почему-то довольным. Учитывая обстоятельства, это было странно. Он улыбнулся стоящей в холле дочери и, потирая руки, вопросил:

— Ну-с, дитя, какие у тебя планы?

— Планы? — оторопела та.

— Сейчас нет и девяти, так? — он обнял ее за плечи и легонько встряхнул. — Неужели у молодой девицы нет никаких планов на предстоящий вечер?

— Ну… может быть, они и были бы… но Рябой не появляется уже дня три, а посему какие у меня могут быть планы, кроме как почитать книгу или посмотреть телевизор?

— Непорядок, — Аркадий Петрович нахмурился и оглянулся на лестницу.

К ним приближался Павел. Все такой же многозначительно молчаливый.

— Как насчет кино? — спросил отец то ли у него, то ли у Сашки.

— Ты хочешь пойти в кино? Ты?! — испуганно вскричала дочь.