— А ты не мог бы меня учить? — спросил Матт. Тэм Лин расхохотался.

— Если хочешь, я могу научить тебя ломать столы ударом кулака... Думаю, тебе придется учиться по телевизору. А я буду рядом и, если станешь лениться, возьму тебя за ноги и выброшу в окошко.

9

Потайной коридор

На первый взгляд жизнь Матта вошла в весьма приятную колею. Он дистанционно обучался по телевизору, Тэм Лин отсылал его домашние задания на проверку, и они неизменно возвращались с отличными оценками. Селия не уставала им восхищаться. Мария тоже хвалила его, когда приезжала в гости. Радовало и то, что Том учился хуже некуда и его держали в интернате только благодаря щедрым пожертвованиям мистера Алакрана.

Но в глубине души Матт ощущал постепенно растущую пустоту. Его злило, что он — всего лишь фотография человека и поэтому никому не нужен. Фотографию можно хранить в ящике, позабыв на долгие годы. А можно и вовсе выкинуть...

По крайней мере раз в неделю Матт видел во сне мертвого человека на сухом маковом поле. Его широко распахнутые глаза глядели прямо на солнце. Он терзался невыносимой, чудовищной жаждой. Матт видел его забитый пылью рот, но нигде не было ни капли воды, только сухие до шелеста маки. Матту делалось так плохо, что он потребовал, чтобы у его кровати всегда стоял кувшин с водой. Если бы можно было взять этот кувшин с собой в сон! Если бы можно было приснитъ себе этот кувшин и смочить водой пересохшие губы несчастного! Но нет: Матт просыпался, жадно пил стакан за стаканом, пытаясь смыть с себя мертвенную сухость маковых полей, а потом, само собой, брел в туалет.

По пути Матт на цыпочках заходил в спальню Селии. С минуту слушал ее храп — из дальнего конца коридора ей громогласно вторил Тэм Лин,— и ему становилось чуть легче. Но едва мальчик брался за дверную ручку ванной комнаты, ему тут же чудилось, что там, по ту сторону двери, уставившись невидящими глазами в большой белый плафон на потолке, лежит мертвец...

Приходя в гости, Мария всегда приносила с собой Моховичка. Это был вертлявый песик величиной с небольшую крысу. В пылу игры он нередко забывал про хорошие манеры, и тогда Тэм Лин грозился всосать его в пылесос вместе со следами его преступлений.

— Поместится,— ворчал он в ответ на испуганные протесты Марии.— Вот увидишь, еще как поместится!

В пасхальные каникулы Том, пристально глядя на Матта, сказал, что научиться читать и писать ничуть не труднее, чем перекатываться на спину или притворяться мертвым. Матт набросился на него с кулаками, Мария с визгом побежала за Тэмом Лином. Тома отправили в его в комнату и оставили без ужина. Матта совсем не наказали.

Матт был очень этим доволен, его только задевало, что Моховичка тоже никогда не наказывали за проступки. Песик не понимал, что такое хорошо, а что такое плохо.

Ом был глупым зверьком, и таким же, по-видимому, считали и Матта. По всему выходило, что его, Матта, ставят на одну доску с собакой! Не имело значения, что Матт был хорошо воспитан и получал отличные отметки. Оба они были животными, а потому никому не нужны...

Когда Марии не было, Матт развлекался тем, что обследовал дом. Он воображал себя Эль-Латиго Негро, проникшим во вражескую крепость. Он надевал черный плащ с капюшоном, а вместо хлыста вооружался тонким кожаным поясом. Крался за занавесками и мебелью, а завидев кого-нибудь из Алакранов, проворно прятался.

После обеда Фелисия — мать Бенито, Стивена и Тома — почти всегда играла на пианино. Музыкальная комната наполнялась рокочущими аккордами. Обычно вялая и медлительная, Фелисия с жаром набрасывалась на инструмент. Матту, прячущемуся за большими цветочными горшками, нравилось слушать яростные ноты, вылетающие из-под ее порхающих по клавишам пальцев. Глаза Фелисии были закрыты, а рот кривился в гримасе, которая была еще не болью, но чем-то очень к ней близким.