– Ты хочешь что-то взять?

– Не совсем. – Я встала, и мои юбки скрыли платок из виду.

– Ты пришла сюда поплакать?

– Что?

Верити пожала плечами:

– Папа так иногда делает. В комнате Авы. Он думает, никто не знает, но я слышу его по ночам.

Спальня Авы находилась на четвертом этаже, как раз над комнатой Верити.

– Я никому не расскажу, честно. – Верити наклонилась вперед, с любопытством оглядывая комнату, но так и не решилась войти.

– Я не плачу.

Сестра протянула руку и поманила меня к себе. Я оставила платок на полу, надеясь, что она ничего не заметит. Верити провела пальцем по моей щеке и с видимым разочарованием убедилась, что она сухая.

– Я по-прежнему скучаю по ней.

– Еще бы!

– Но все остальные больше не скучают. Все о ней забыли. Говорят только про свой бал.

Я обняла Верити за плечи:

– Никто ее не забыл. Нам всем нужно жить дальше, но это вовсе не означает, что мы не скучаем. Мы все очень любим Эулалию.

– Она так не считает.

Я нахмурилась:

– Что ты имеешь в виду?

– Она думает, что все слишком заняты своей жизнью, чтобы вспоминать о ней.

Верити тревожно оглянулась, словно боялась, что нас могут услышать.

– Элизабет говорит то же самое. Она сказала, что мы все сильно изменились, а она осталась такой же.

– Ты имеешь в виду, в нашей памяти?

Верити замотала головой:

– Нет, когда я ее вижу.

– В своих воспоминаниях, – настойчиво продолжила я.

Верити призадумалась, а потом протянула мне свой альбом для рисования. Однако я не успела взять его: в коридор влетели Розалия и Лигейя, держа в руках целые башни из коробок, на которых были написаны названия нескольких астрейских магазинов.

– О, вы обе здесь, отлично! – крикнула Розалия, распахивая дверь в их комнату. – Всем нужно срочно спуститься вниз. Прямо сейчас.

– Зачем? – спросила Верити. Ее плечи внезапно напряглись, а лицо приобрело тревожное выражение. – Кто-то еще умер?

Я зажмурилась. Как часто шестилетние дети живут с мыслью, что в любой момент может кто-нибудь умереть?

– Конечно, нет! – отмахнулась Лигейя, раскладывая свои сокровища у подножия кровати. – Они здесь! Волшебные туфельки! Мы заглянули в лавку сапожника, когда он пришивал последние ленточки.

Верити просияла и тут же забыла о своем альбоме.

– Их уже привезли?

– Иди посмотри!

Розалия побежала по коридору и вверх по лестнице, чтобы поторопить Камиллу. Она уже должна была вернуться в свою комнату после занятий. Лигейя последовала за Розалией, и топот шагов по лестнице стал вдвое громче.

– Пойдем, – сказала я.

– Не забудь платок Эулалии, – бросила Верити и выбежала в коридор.

Я недоуменно моргнула и обернулась, чтобы поднять платок. Когда я вышла из комнаты, дверь за мной с грохотом захлопнулась, словно ее толкнула невидимая рука.

– Ленор, ты не могла бы найти отца? Я уверена, он очень хотел бы посмотреть на туфельки. У меня очень сильно отекли ноги от этой ненастной погоды.

Я вытащила из-под рояля небольшой мягкий пуф:

– Тебе нужно поднять ноги, Морелла. У мамы часто бывали проблемы с отеками во время беременностей. Она старалась поднимать ноги как можно чаще. – Я подставила стульчик ей под ноги, чтобы она могла устроиться чуть поудобнее.