Эти двое задержались в кабинете, в то время как капитан и Слэк отправились заняться приготовлениями. Доктор укатил на двуколке к одному из живущих по соседству пациентов, которого обещал проконсультировать, после чего собирался вернуться; мистер Аркрайт ускакал на ферму «Лесной холм» за луком и стрелами. Упрямицы из Грей‑Лоджа, не желая признавать свою неправоту, отбыли домой, перед отъездом в последний раз попытавшись уговорить джентльменов одуматься – без какого бы то ни было успеха.

– Вот уж не знаю, стоит ли оно того, – отозвался Оливер в ответ на вопрос сквайра, а вовсе не на мольбу дам. – То, что ты мне уже поведал, и без того пугает меня до дрожи. В преддверии поединка у меня и так нервы на пределе, а ведь саму птицу мы еще не видели!

Улыбнувшись, сквайр прилег на капитанский диван, заложив руки за голову и задумчиво обводя комнату взглядом.

– А что, если я скажу тебе… – промолвил он чуть загадочно, – многое из того, что ты и твои приятели‑церковники знают о небесах и земле в философском смысле и о месте человека в мире, не что иное, как вздор и нелепица? Сущая чепуха и чушь, как ты сам бы выразился.

– На это я бы ответил, что ты либо пророк, либо пьян, либо крайне нуждаешься в помощи доктора Холла. – Оливер вновь обосновался в кресле, что облюбовал для себя в ходе военного совета.

Сквайр скользил взглядом по стенам кабинета, по суровым лицам старинных портретов, несущим стражу под слоем масляной краски и лака, по длинным рядам книг, по капитанскому барометру и прочим инструментам, по высоким, светлым окнам.

– Чудовища колодца, – продолжал он, – просто счастливы предложить человеку то, о чем он мечтает и что ему требуется – или по крайней мере сам он так считает! – просто‑таки выкладывают все это перед твоим потрясенным взором – ни дать ни взять чудесные подарки под Рождество с обещаниями всевозможных радостей и вечной жизни. Чертовски манящая перспектива, когда в руки тебе вкладывают подобное сокровище. При помощи этих посулов и обещаний они тебя внутрь и заманивают – вот так мы с отцом ловили рыбку на Далройдском причале! Точно так же они в старину заманили к себе монахов, а потом – молодого Кэмплемэна, и кто знает, скольких еще жертв, оказавшихся на грани безумия и эту грань перешагнувших, ибо безумие – удел смертного разума, что столкнулся с бесконечностью. Я тоже утратил бы разум, не вмешайся мой отец. Пропасть между конечным и бесконечным слишком велика и непостижима для человеческого сознания; только слившись с бесконечностью, ты в силах взглянуть ей в лицо. Но едва колодец поглотит тебя, едва ты канешь в чернильно‑черную бездну, как тут же обнаруживаешь, что обещанные сокровища – не более чем прах и тлен. О да, это вечность, в самом деле вечность, не сомневайся – вечность, которую суждено провести в рабстве у орды чудовищ.

– Твои рассуждения, Марк, ужасно меня тревожат, скажу начистоту, – отозвался Оливер, еще более укрепляясь в мысли, что не хочет ничего более слышать ни о колодце, ни о его обитателях – и, однако ж, ни минуты не сомневаясь, что рассказа не избежать. – Просто не могу в них поверить, и все тут. По‑моему, они – лишь последствие твоих ночных кошмаров, дурного настроения и переутомления.

– Предположим, Нолл, – не отступался сквайр, – предположим, что «загробный мир», эти твои обещанные небеса, вечное блаженство, о котором толкует тетушка, предположим, что и это тоже – царство демонов, бездонная чернильно‑черная пропасть, где правят чудовища, – и ничего больше?

– Я скорее поверю, что за гранью земного бытия ждет забвение, распад сознания и ничто, нежели в темные небеса, управляемые чудовищами. Но согласись, Марк, если есть дьяволы, должен быть и Всевышний.