— Узнаю, — ответил Генрих Лев. — Звать его Беркхард. Преданный слуга, работает в одной из моих конюшен. От него-то что вам надобно? Он не нарушил ни одного закона братства.

— Я задам ему тот же вопрос, что хотел задать тебе, Лев, — сказал Барбаросса. И наклонился к пленнику — так, что лица их оказались на одном уровне. — Где реликвия?

Мужчина удивленно разинул рот. Потом покачал головой.

— Не знаю, о чем это вы! — взмолился он.

— Где реликвия? — повторил Барбаросса.

— Умоляю вас, император! Я ничего такого не знаю! — И несчастный задергался из стороны в сторону, но фрейсхоффен надежно держали его.

— Отпусти его! — воскликнул Генрих.

— Молчать! — рявкнул Барбаросса. Затем обернулся к пленнику, сорвал черную повязку с его глаз. — Последний раз тебя спрашиваю: где реликвия?..

Несчастный крепко зажмурился от страха, видно, хотел, чтобы на глазах вновь оказалась повязка.

— Не знаю, ваша светлость.

Барбаросса раздраженно отступил.

— Лжец! Священный Суд приказывает тебе подойти к Деве Марии и поцеловать ее ступни!

Пленный был потрясен.

— Так меня… оставят в живых?..

— Целуй ступни Девы, — приказал Барбаросса. — Теперь твоя судьба зависит только от нее.

Мужчина, дрожа всем телом, опустился на колени перед статуей. Нервно огляделся по сторонам, точно ожидая, что на голову ему вот-вот обрушится меч и лишит его жизни. Но ничего подобного не случилось. И он улыбнулся и разрыдался от облегчения, а затем наклонился поцеловать ступни статуи. И как только губы его коснулись холодного металла, откуда-то из глубины статуи раздался жалобный стон. Он вздрогнул и отпрянул, лицо его исказилось от страха. Он бы с радостью бежал из этой пещеры, если бы его не удерживали двое фрейсхоффен.

— А Дева-то, похоже, чем-то недовольна, — заметил Барбаросса и кивнул своим подручным.

И тут, словно по, волшебству, передние створки статуи распахнулись. И взорам открылось ее чудовищное ужасное нутро. Это был пыточный механизм под названием «Железная Дева», внутри которого находились часто расположенные толстые и заостренные металлические шипы.

— Но этот человек невиновен! — крикнул Лев.

— Нет на свете ни одного ни в чем не повинного человека, — с насмешкой возразил ему Барбаросса. — Ты лучше готовься. Скоро придет и твой черед.

Фрейсхоффен подтащили упирающегося пленника к статуе и затолкали его в эту страшную пыточную камеру. А затем створки плотно закрылись. И было слышно, как изнутри доносятся приглушенные, но от этого не менее страшные крики.

Барбаросса взглянул на членов Священного Суда.

— Дева вынесла свой приговор! Пусть тот, кто с ней не согласен, осмелится возразить!

В пещере повисла напряженная тишина, прерываемая лишь мучительными криками несчастного конюшенного.

— Быть посему! — заключил Барбаросса и направился к статуе, опустив голову и приложив руку к груди в том месте, где находилось сердце. Затем надавил на кнопку со священным символом, и из-под пола донесся скрежещущий звук, точно огромная мясорубка перемалывала кости и мясо. Через секунду-другую крики пленника стихли. Барбаросса развернулся и вскинул вверх руки. — Свершилось! Сегодня, братья мои, Дева быстро приняла и исполнила свое решение!

Его подручные открыли створки статуи. Внутри было пусто. В мрачном отблеске факелов — ни следа Беркхарда, лишь блестящее и темное кровавое пятно.