|
) Он молчал. Хант не осмеливался даже моргать. – А как тебе, Аталар, такое предложение: ты расследуешь это дело быстро, еще до открытия Встречи, и я понижу твой долг до десяти. Казалось, от слов архангела ветер перестал дуть. – То есть мне останется только десять заданий? Это не укладывалось в рамки логики. У Микая вообще не было причин что-либо ему предлагать. Зачем, если Хант и так целиком и полностью зависел от каждого его слова? – Да, только десять заданий, – как ни в чем не бывало ответил Микай. Будто его слова не были бомбой, брошенной прямо в сердце Ханта. Не исключено, что архангел решил поиздеваться и свои задания растянет на десятилетия, но… Пылающий Солас, твою мать! – Об этом, Аталар, никому ни слова, – добавил архангел. Он не счел нужным распространить предостережение и на Исайю, что свидетельствовало о его доверии к командиру триариев. – Согласен, – с максимальным спокойствием произнес Хант. Однако взгляд Микая сделался безжалостным. Он оглядел Ханта с ног до головы. Затем вперил глаза в крышу, распространив взгляд на галерею у них под ногами и оставшуюся там Куинлан. – Своего «игруна» из штанов не выпускай и воли рукам не давай! – прорычал Микай. – Иначе недолго лишиться всего перечисленного. Разумеется, Хант мог бы вырастить себе и руки, и член. Любой бессмертный, совершивший Нырок, был способен вырастить почти любую часть тела, если только ему не оттяпали голову или не покалечили так, что серьезно повредили артерии. Но восстановление… оказалось бы медленным и болезненным. И потом, оказаться без члена, пусть даже на несколько месяцев, никак не улыбалось Ханту. Меньше всего его тянуло трахаться с этой полукровкой, когда между ним и потенциальной свободой оставалось десять убийств. – Мы будем действовать профессионально, – ответил за двоих Исайя. Микай поглядел в сторону Центрального делового района. Его белоснежные крылья дрогнули. – Через час жду у себя в кабинете, – сказал он Исайе. Исайя поклонился архангелу в пояс. То был пангеранский обычай, от которого у Ханта топорщились волосы на затылке. Он был вынужден так кланяться, иначе недолго оказаться ощипанным, как курица, или вообще лишиться крыльев. Первые десятилетия после Падения состояли из сплошных жестокостей. Доказательством служили крылья, развешенные по стенам тронного зала астериев. Но Исайя всегда умел соблюдать правила игры и выдерживать протоколы и иерархическую дребедень. Он умел одеваться, как они, есть, как они, и трахаться, как они. Благодаря своей дипломатичности, он поднялся из Падших ангелов до чина командира триариев. Выступи Микай на губернаторском совещании у астериев (после Дня зимнего солнцестояния) с предложением снять с Исайи рабскую татуировку, Хант ничуть не удивился бы. И не надо никого убивать, пытать и мучить. Едва взглянув на ангелов, Микай взмыл вверх. За считаные секунды он уменьшился до белого пятнышка в синем небесном море. Исайя шумно выдохнул, хмуро поглядывая на шпили пяти башен Комитиума – этой короны из стекла и стали в самом сердце Центрального делового района. – Думаешь, это ловушка? – спросил у друга Хант. – Он не любитель таких каверз, – ответил Исайя. – Он говорил всерьез. Время действительно подпирает Микая, иначе он не стал бы тебе это предлагать. А вот Сандриела и большинство других архангелов не брезговали подобными трюками. – Что меня и удивляет. Я же его собственность. Его слово для меня закон. – Возможно, на него подействовал скорый приезд Сандриелы. Понял, что твоя… лояльность ему гораздо выгоднее. – Повторяю еще раз: я же его раб. – Тогда я не знаю, что и думать. Может, захотел проявить великодушие, – снова покачал головой Исайя. |
