— …так что я думаю, нам стоит заручиться поддержкой одного из анклавов Немланда. Они часто грызутся между собой, хотя и изображают «единство». Это наш шанс получить ресурсы для твоего Домена. Разумеется, в ответ мы тоже должны будем что-нибудь дать, но у меня…

— Ты меня предала, Руннэт, — голос Теона звучал безжизненно и отрешенно.

— Стой, — фурия вскочила на ноги и отступила от мужчины. Она уже все прочла в его глазах. Тень у ног мужчины стала растягиваться, превращаясь в черную лужу.

— Спасибо за все, Руннэт, но, я не могу так просто простить тебя.

— Но… Теон! Старые боги! Они уже тут, слышишь?! Без меня ты не справишься! Я долгие десятилетия выслеживала их, и мои знания…

Теон сделал несколько шагов к ней и прижал указательный палец к её губам.

— Ты меня предала, Руннэт, — повторил он все тем же тоном. — Даже если ты верила, что поступаешь правильно, даже если я правда обезумел от силы, всегда был другой выход.

Теон вздохнул, чувствуя жалость. Жалость, которую он всячески пытался в себе убить.

Не делай этого! Не смей этого делать!

— Я сделаю все, что угодно! — твердо заявила Руннэт, и Теон даже позволил себе криво усмехнуться. — Я дам…

— Ты будешь отсечена от Иного, — это единственная альтернатива смерти, которую Теон мог предложить.

Руннэт побелела. Одна эта фраза была как мощная пощечина, способная подкосить любую фурию. Отсечение от дара — это хуже смерти. Продолжать жить, ощущая энергию Иного, но будучи неспособной коснуться его — для фурий это все равно, что в один миг лишиться рук, ног и глаз.

— Это смертный приговор, Теон, — прошептала она.

Разумеется, он это знал.

Лишенные дара фурии просто теряют причины жить. С каждым днем им становится все сложнее заставить себя подняться утром с кровати, и в конце концов они либо умирают от истощения, либо кончают жизнь самоубийством. За все время не было ни одной фурии, прожившей больше трех лет после потери дара, а способа восстановить силы после становления Тусклой не существует.

— Даже хуже смерти, — тут же поправилась она. — Я превращусь не просто в человека, а в собственную блеклую тень. Если… если ты так хочешь, чтобы я была рядом с тобой беззащитной, то давай используем блокираторы. Или что-то из кренталя! Но не это…

Это были мольбы. Руннэт даже была готова встать перед мужчиной на колени, лишь бы избежать этой участи. Отсечение дара — это навсегда. Блокираторы и кренталь оставляют лучик надежды, и именно этот лучик Теон хотел отнять.

— Смысл не в беззащитности, Руннэт. Чтобы сохранить тебе жизнь, я переступаю через собственные принципы. Мне НУЖНО забрать у тебя то, что ты ценишь так же сильно, как жизнь. Чтобы до конца своих дней ты ощущала потерю и сожалела о том, что предала меня. Но если ты меня попросишь, я покончу с этим быстро и безболезненно прямо сейчас.

— Ты жесток, Теон…

По щекам фурии текли слезы, но в этот раз его сердце было черство. Он уже сделал больше, чем должен был, проявил непозволительную слабость, за которую будет корить себя до того дня, пока Руннэт не умрет.

— Я выберу жизнь.

Для простых людей такой выбор мог показаться очевидным, но Теон знал много фурий, которые предпочли бы смерть, оказавшись в её положении.

— Если ты мне не соврала, то мне потребуется твоя помощь, знания и связи. Все, что ты можешь предложить.